Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 8 2007)

— Что это значит? Куда тогда мы сейчас направляемся? — нервно спросила Ляля, замотанная шарфом до самого носа.

— В “Партизан” — вероятнее всего, он там.

На остановке стояло еще несколько человек, и все, как один, косились на нас с недовольным видом.

— А если его там не будет? — спросила я.

Генка засмеялся:

— Потусим в “Партизане” и пойдем дальше его искать.

— А это обязательно делать сегодня? Его искать, в смысле? — спросила Ляля, у которой от холода стучали зубы.

Генка возмущенно посмотрел на нее.

— Все, хватит! Ну, бабы! Вот что значит бабский коллектив. Хватит! Хватит стонать, ныть, задавать глупые вопросы, сейчас приедем и на месте все узнаем.

Мы примолкли. Правда, на какое-то время. А как только захотели снова повозмущаться, показался троллейбус.

В “Партизане”, как всегда во время концертов, было много народу. Народ был разный: в юбках, на каблуках — таких меньшинство; большинство — в гриндерсах, с серьгами в носу, бровях, ушах и других частях тела, пьяных или обкуренных в хлам.

На первом этаже сидели на лавочках и курили. Парни и девушки — курили все. Кто-то радостно — такие сидели компаниями и смеялись, кто-то устало и уныло — как будто бы примкнув к кому-то, но на самом деле ни к кому, а так, сами по себе. Может быть, они ждали своей любимой музыки, а может, ничего не ждали и даже не знали, как, зачем и почему сюда попали.

Генка начал рыскать по клубу. Искал таинственного гитариста. Минут через пятнадцать он нашел нас на лавочке, напротив входа. Мы дружно курили и прислушивались к музыке, играющей наверху. Группа закончила еще до нас, и теперь играла стандартная “партизановская” музыка.

Генка привел с собой парня. По виду обычного, — по крайней мере, так нам показалось на первый взгляд.

— Это Билли, — представил нам его Генка.

— Джо Армстронг? — спросила Ляля, довольно улыбаясь своей шутке.

Парень поморщился:

— Нет, — потом помолчал и добавил: — Это не в его честь. Совсем другая история.

Договорились встретиться в понедельник у нас в универе, и все вроде бы остались довольны. Мы смеялись и рассуждали про то, как скоро будем выступать на сцене “Партизана”, когда к Билли подошла девушка. Нельзя сказать, что она была красива, но симпатичная и стройная. Она не обратила на нас с Лялей никакого внимания, надула губки и, обращаясь к Билли, сказала:

— Ну куда ты пропал. Мне же скучно там одной. Кроме того, все ко мне пристают.

Билли с сомнением посмотрел на нее, потом тяжело вздохнул.

— Сейчас уже пойдем, подожди пять минут, я договорю.

Наглая девчонка снова даже не удостоила нас взглядом и, развернувшись на своих гриндерсах, отошла в сторону. Ее гриндерсы почему-то расстроили меня больше всего.

4

Мы наконец собрали группу, и у нас состоялась первая репетиция — первая со своими собственными песнями, первая всем составом. Уже окончательно оформившимся составом. Вокалистка, гитарист, басистка, ударник. Ляля, Билли, я и Кирилл. Первая репетиция оказалась такой неудачной, что у меня поначалу даже руки опустились. Мы сбивались, ссорились и матерились, но под конец отыграли более-менее сносно последний куплет “Я люблю панка” и решили, что на сегодня хватит. После репетиции все собрались у Ляли дома: здесь была не только наша группа, пришли знакомые и почти незнакомые люди. Однокомнатная квартира стала резиновой, и я никак не могла понять, как же она вмещает столько народу. Ребята из нашей группы пили водку. Из “нашей группы”… Мы с Лялей пили вино. Когда все напились так, что еле держались на ногах, мы с Генкой стали орать последний куплет “Я люблю панка!”, потом я, как будто бы до меня дошло что-то важное, повернулась к Ляле и тихо сказала:

— Постой-ка, ты же не любишь панка, то есть не панка любишь.

Она пожала плечами:

— Это всего лишь песня, — и ушла курить на балкон.

Но мы обе знали, о ком говорим. Он, конечно, не был панком — трудно было вообще сказать точно, кем он был. Для Ляли — центром Вселенной, для меня — классным парнем, для кого-то другого — крутым веб-дизайнером.

Ляля сидела на краю сцены. Почти что на краю крыши, — подумала она и улыбнулась про себя. После репетиции все разошлись. Даже Анька куда-то спешила. Захотелось покурить, но она ведь не курит… И тут Ляля вспомнила его: она старалась не вспоминать — так было легче, — но вот вдруг вспомнила. Иногда на нее накатывало с такой силой, и тогда… тогда просто хотелось плакать. Но она ведь не плачет…

Разные тусовки. Разные стили жизни. Значит, не судьба… думала она, и, наверное, в самом деле была не судьба. В его мире танцевали под техно и глотали экстази, в ее — слушали пьяный рок и курили травку…

Но какая разница, что все разное. Главное — быть вместе. А если не вместе — тогда не быть совсем. Но ведь они уже пробовали один раз. И ничего не получилось. А жаль…

С виду все как обычно: прошли мимо, поздоровались: “Привет” — “Привет” — и забыли. Тысячи людей кивают друг другу, проходят мимо и забывают. Так почему же ее это так задевает? А иногда он вообще не замечает ее. Или делает вид. Пробегает мимо, даже не подняв головы, пребывая в каком-то своем мире.

Она, конечно, никому не говорила, но все песни, что она писала, были о нем. Даже песня “Я люблю панка”, несмотря на то что он никогда и никаким панком не был, тоже была о нем.

А она ведь могла по очень много времени не думать о нем и даже не вспоминать, но потом вдруг случайно видела его. А как только видела, на некоторое время выпадала из жизни, то есть она делала все то же самое, что делала раньше — ела, спала, разговаривала с другими людьми и улыбалась им, — но это была как будто бы не она, потому что настоящая она мучилась от боли и счастья одновременно, потому что настоящая она видела перед своими глазами только его. Ей казалось, что такого не бывает, и в самом деле в это сложно было поверить. Даже ей самой… И он бы не поверил. Она знала, что он никогда и ни за что не поверил бы. А если бы даже и поверил в ее чувства, то что? Разве возможно хоть что-нибудь изменить? Конечно нет. И от этой невозможности становилось еще хуже.

Она так и сидела на краю крыши, думала о нем, сочиняла новую песню и сходила с ума от любви.

5

Я помню: мы сидим с Генкой у него на балконе и курим: он — траву, а я — обычную сигарету. Из комнаты доносится: “И мы с тобою станем вместе… как Сид и Ненси… Сид и Ненси…”