Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 8 2008)

Владимир Лукин. Юрий Карякин: личность, время, культура, судьба. — “Континент”, 2008, № 1 (135).

“Но градус — не менялся никогда. Дело в том, что карякинский взгляд, карякинское слово, карякинский текст, как правило, попадал прямо в точку пересечения наших самых острых душевных разломов и того, что на тогдашнем птичьем языке именовалось особенностями текущего момента. От него ожидали чуда в форме слова и вместе с тем поступка, и он чувствовал, что ответ на это ожидание и есть его дело. Ощущал, что он может и должен делать это дело. И нередко ему действительно удавалось подарить людям это чудо-слово-дело. <���…> Для Карякина человек, мучительно освобождающийся от демонов тьмы, совершающий рывок к свету, в чем-то даже более ценен, чем органически свободный человек. Для такого — освобождающегося — человека важен и бесценен сам путь („дао”, как говорят на Востоке). Для него метафора одинокого монаха, бредущего по миру с дырявым зонтиком, интереснее и ярче, чем образ современного, „органического” жителя какой-нибудь очень благополучной страны, начиненного штампами нынешних конъюнктурных политкорректностей. Даже если (что вполне вероятно) конечная цель рывка к свободе в земном измерении и есть почти автоматическое обретение этих сытых, благополучных и даже слегка гламурных штампов и политкорректностей”.

“Никто не посмел сорвать крест”, или Диссидентское счастье. Поэт Ирина Ратушинская — о своей жизни, о своей семье и своем пути к православной вере. — “Фома”, 2008, № 5 .

“Мы с мужем, будучи по образованию физиками, называем судьбы наших диссидентов проверкой на сжатие и проверкой на растяжение. Проверка на сжатие — это репрессии, мы героически их выдерживаем, и все в порядке. А потом начинается проверка на растяжение, когда тебе материально трудно, как и всем остальным людям на свете. За редкими исключениями, к которым я не хотела бы относиться. И вдруг предлагают: „Мы тебе дадим все. Но делай так-то и так-то”. И вот эту проверку на растяжение многие не выдерживают.

Я этих людей не осуждаю, но понимаю прекрасно, что это путь ложный и тупиковый.

Кроме того, диссиденты — это были люди, неугодные советской власти. И они могли быть неугодными по очень разным параметрам. Кто за Православие, кто, к примеру, за то, что он баптист, кто за издание женского феминистского журнала, кто за католическую деятельность, кто за эстонский национализм.

Объединяло то, что нас всех одинаково била советская власть. Но ведь это вовсе не означало, что у нас были одинаковые взгляды на жизнь, одинаковые понятия о совести, справедливости и так далее.

Когда советская власть рухнула, что мешало перекреститься и заняться своим прямым делом, своей прямой работой?

Но — если человек хоть раз прикоснулся к каким-нибудь грантам, к подкупам в той или иной форме, то ему уже заказывают музыку. Он работает не по совести, а на заказ. А заказчики — на Западе. Много ли есть крупных игроков на международной арене, которые хотели бы видеть Россию сильным, самостоятельным государством? Таким, чтобы на него нельзя было топнуть ногой и приказать: перепишите под наши требования свою Конституцию! А ведь я поездила по миру и видела: несладко живется в странах, находящихся под внешним управлением. Унизительно живется. И не надо думать, что в этих странах соблюдаются права человека, там соблюдаются только интересы тех, кто управляет извне. Неужели я хочу такой судьбы своей Родине?

Поэтому единственный способ уберечь себя — это никогда не становиться профессиональным правозащитником. Однако мы с мужем до сих пор помогаем людям в защите своих прав. Обычно это сводится к написанию кассационного обращения в суд, если несправедливо осудили, или к защите перед какими-то чиновниками. Но мы знаем, что если мы начнем брать за это деньги... или что-то еще, хотя бы борзыми щенками, то это уже будет полное безобразие.

И я никогда не была среди тех, кто с визгом толкался локтями у всех этих западных кормушек. На Западе я жила на гонорары, получая их за то, что я писала и публиковала. И ни одного политического заказа со стороны не выполнила. Хотя ко мне, в том числе и тут, в России, неоднократно обращались, предлагали побороться за то и за се, поддержать оппозицию. Будет грант, будут все блага. Ну так у нас и коммунисты сейчас в оппозиции — это что, основание их поддерживать?”

Ольга Новикова, Владимир Новиков. Патент на легендарность. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2008, № 5.

…Вероятно, это всегда неизбежное “гадание” и “разговор в пользу мертвых”. О. Н. и В. Н. взяли в оборот весьма незатасканную и “нервную” тему (немного провокативную, кстати).

“Взаимодействие и контекстуальность. Так определили бы мы главные признаки стратегически верного поведения будущих „легендариев””. Вот именно что мера этой самой “стратегии”, ее сознательное и бессознательное очень интересны, — но какая “стратегия” была и есть, скажем, у Александра Еременко? А он для меня — абсолютная легенда. А еще мне кажется, что цемент будущей легендарности — личное бесстрашие, и в ремесле и в жизни (ну и без “отмеченности” неосязаемой гениальностью тут — никуда). Читая это эссе, я, кстати, понял вдруг, что золотопромышленник В. Туманов в моем понимании — не меньшая легенда, чем В. Высоцкий, просто это “звезды” из соседних галактик.

Паломник или турист? Православный взгляд на путешествия по святым местам. С епископом Марком (Головковым) беседует Елизавета Киктенко. — Спецвыпуск журнала “Фома” (“Путь паломника: Святая Земля”), 2008.

“Одна из главных добродетелей монаха — беззаботливость. Не беззаботность (черта, скорее, отрицательная, сродни легкомыслию), а именно беззаботливость — умение отрешиться от мирских забот, чтобы посвятить себя Богу и служению ближнему. Паломничая, посвящая несколько дней своей жизни разговору с Богом и очищению души, светский человек ненадолго приобретает монашескую добродетель. У паломника и монаха одна цель — преображение. И если „духовное путешествие” выполняет эту великую для души человека роль, то оно имеет полное право именоваться паломничеством”.

Георгий Семенов. О Юрии Казакове. Публикация Е. В. Семеновой. — “Континент”, 2008, № 1 (135).

“Он всегда радовался всякой удаче собрата по перу, писал нежные письма, говорил добрые слова, как какое-то чудо рассматривая появление нового талантливого рассказа. Многие ли сохранили эту способность радоваться успеху другого? А вот Юра Казаков родился еще и для этой радости, которая всегда была, есть и будет внутренним движителем литературы, когда слово мастера звучит не просто словом одобрения, а трубой, зовущей к объединению талантов во имя отечественной литературы, к жертвенности и самоотречению во имя слова ”.