Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2008)

И потому в сегодняшнем разговоре с племянниками Ангелина мягко, но попеняла Илье:

— Не надо его тревожить. Мы люди старые. Везде головную боль найдем. Погода такая: вдруг дожди да дожди. Все розочки мои погубит. И Тимоша не назвал ресторан. Вроде хотели в Кускове, чтобы на природе. Но дождь… А теперь говорит: “Сюрприз”. Зачем нам сюрпризы? Одна головная боль. Нет, лучше давайте о зеркалах поговорим. Мне Колкерша целую лекцию прочитала. Но, по-моему, она сама ничего не понимает: с одной стороны, понятно, что старые зеркала — это хороший тон, а с другой стороны… Забила мне голову…

На воле по-прежнему непогодило. Временами срывался дождь. И сумерки подступали совсем не по-летнему рано. А за столом, под яркой люстрой, у кипящего самовара было тепло, светло и сладко пахло печеным.

Глава IХ

ОН БЫЛ УСЛЫШАН

Ранним утром уезжали из дома. Было по-прежнему пасмурно, ветрено, не по-летнему зябко. Тяжелые сизые, полные влаги тучи тянулись чередой бесконечной, торопясь и успевая пролить на землю еще и еще один ушат уже ненужной влаги. Мокрый асфальт, лужи, грязь на обочинах, сумрачный лес и разом заалевшие гроздья рябин. Словно не август месяц, а скучная осень.

Везде дождило и непогодило: в дороге, в аэропорту.

Машины напрямую подкатывали к большому бело-синему “боингу”, к его закрытому от дождя трапу.

Салон самолета людьми наполнился быстро.

Вместо привычного “Пристегните ремни” прозвучало мелодично-

ласковое:

— Феликс Осипович приветствует своих гостей, благодарит их за присутствие и надеется, что недолгий перелет не будет им в тягость. К услугам гостей: бары с напитками и закуской, меню горячих и холодных блюд, карта вин перед каждым из вас. Выбирайте, заказывайте, а мы будем рады угощать вас.

Тетушка Ангелина еще дома, потом в машине ворчала, ругая порядки непривычные, когда надо чуть свет подниматься и куда-то ехать, лететь. Но в самолете, сначала раскланявшись да перекинувшись словом-другим со знакомыми, она ожила, сообщая племянникам: “Это — Колкеры, это — Вайнштейны… А это…”

А уж когда пригласили к еде, то вовсе оживела. Илья и Алексей, сидевшие рядом с тетушкой, ее почетным эскортом, читали наперебой меню и винную карту:

— Салат из камчатских крабов...

— Ассорти из языка...

— Стерлядь, запеченная целиком...

— Салат “Оливье”...

— Голубцы из судака...

— Блины с красной икрой...

— Блины с черной икрой...

— Креветки в красной икре...

— Пицца с черной и красной икрой...

— Куропатки...

— Трюфели...

— Тигровые креветки с артишоками.

Это было прекрасное многоголосое чтение по всему самолету: громкое, выразительное, гимну сродни. Утреннюю дрему оно разогнало тотчас. Тем более что в иллюминаторах вместо дождя и туч сияло солнце, небесная голубизна радовала глаз; белые облака закрыли далекую мокрую землю.

Покатились по проходам тележки, позвякивая стеклом и хрусталем.

В самолете был собран народ не бедный и не голодный, но зазывное кулинарное чтение, но ароматы блюд и приправ, но глоток-другой ледяного шампанского или душистого “Хэннэси” сделали свое дело. Тем более что передавали шепотком люди знающие:

— Оливье настоящий, по Люсьену.

— Пицца… от Кавалерова, по тысяче долларов.

— Не может быть!

— А кто угощает?

И живой певец Коля Басков, белокурый, улыбчивый, пошел по проходу, приветствуя гостей:

Сердце рвется ввысь!

Только ты дождись!

А в соседний салон фертом ворвался огнеглазый Филипп Киркоров с песней иной:

Ты единственная моя!

Светом озаренная!

Ветром обрученная!

Вдаль летит душа моя!

Тут уж точно стало не до утренней дремы.

Ангелина заявила решительно:

— Не для того я, старая черепаха, из дома выбралась, чтобы кормиться лишь песнями. Тимоши нет. Врачи — далеко. А я сегодня даже не завтракала.

Молодые племянники стали угощать тетушку наперебой:

— Салатик из крабов или оливье?

— Разве что для аппетита.

— Мама Аня, блины тебе с черной икрой или красной?

— Тех и других отпробую. Я — большая, а день — впереди. И дождемся ли еще чего, кроме песен.

— Креветки тигровые?

— Нет, начнем, наверное, с куропаточки, чтобы посерьезнее.

Алексей в салоне, в новой для себя компании, освоился быстро: уходил, приходил, с кем-то звенел бокалами за знакомство, но своих не забывал.

— Мама Аня, вот эту пиццу попробуй, — и шепотом: — Тысяча долларов каждая.

— Придумываешь? — не верила Ангелина, округляя глаза.

— Клянусь, — уверял ее Алексей.

Тетушка с недоверием разглядывала столь дорогое блюдо: ну, пицца, ну, икра да еще чего-то навалено. Но такие деньги…

— Это сколько по-нашему?

— Двадцать пять тысяч…

— Придется есть.

— Илюша… — заботился Алексей о брате. — Глотни шампанского и оцени. “Вдова Клико”. Оно самое. И попробуй креветок в красной икре. Замечательно!

— Илюша… Бурбону отпробуй. Не отказывайся, лишь нюхни — и почуешь. Амброзия. Напиток богов и миллиардеров. Мама Геля, ты пригуби для аппетита. — И шепотом на ухо: — Десять тысяч долларов бутылка. Клянусь.

— Тогда придется.

— Алешка, кормись, не зевай. Трюфеля черные: это тебе не гречневая каша.

Илья до питья не был охоч и потому оценить не мог бурбона или “Вдову Клико”. А вот ел с удовольствием. Все было вкусно. Только икры излишек.

— А у нас мальки в животе не выведутся? — спросил он у Ангелины.

— Господь с тобой… — испугалась тетушка. — Это в моем-то возрасте. Что скажут Вайнштейны, Колкеры?

Посмеялись. Но копченого угря отпробовали. А потом трюфелей…

И чего-то еще.

— В Древнем Риме, — вслух вспомнил Илья, — император Вителлий пиры устраивал три, а то четыре раза в сутки. Было там, например, блюдо с названием “щит Минервы”, в котором смешивались фазаньи и павлиньи мозги, языки фламинго, печень рыбы скар, молоки мурен. А император Гелиогабал любил полакомиться гребнями петухов, языками соловьев и павлинов, пятками верблюдов. Почему их в нашем меню нет? Мельчает народ. А еще на императорских приемах гостям через определенное время предлагалось рвотное, чтобы они могли продолжить долгий обед и все отпробовать. А у нас?

— Илюша…

— Послушайте дальше. На Руси царские да боярские обеды были тоже не бедными. Например, подано было государю с кормового двора приказных яств: папорок лебедин под шафранным взваром, ряб окрашиван под лимоны, потрох гусиный, гусь жаркий, порося жаркое, куря в кальве с