Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2008)

Туда-сюда, глядишь — уже обед.

От топотни и проку-то немного —

Подметки рвать. А вот велосипед…

Велосипед хоор-р-рошая машина:

Педали, рама, руль, два колеса.

Поднакачал потуже ему шины —

И с ветерком по разным адресам.

Вот первый. Свадьба. Во дворе пируют.

Гостям вольготно. Над столами тент.

Я — к молодым: “Позвольте, застрахую:

Я по поселку вашему агент”.

Но что такое? Я спросил культурно.

Жених набы-ы-ычился. Невеста: “Ах…”

Бедой пахнуло, и стою я дурнем,

Ну, как на собственных похоронах.

И за столами замерли от страха:

Сейчас опять кого-то будут бить…

Что я агент российского “Госстраха”,

Солидный гость успел всех убедить.

Ведет к столу с отеческой заботой,

Сам трезв, вальяжен, аккуратен, сыт:

“Учись, браток, с людьми тебе работать.

А так-то что ж? Так часто будешь бит”.

Да понял я. Пытался извиняться

И бормотал: “Привет… Салям… Шалом…”

Испуг прошел. Все начали смеяться.

И я сидеть остался за столом.

Освоился, понятно, что не сразу.

Ну, а потом — тут выпьешь, хошь не хошь.

Пел про “Варяг” и про цыганку Азу…

Но на работе ж я, ядрена вошь!

Стал намекать всем на несчастный случай.

Мне: “Здесь не место… так нехорошо,

И ты гостей не докучай, не мучай…”

Я психанул, взял водки и ушел.

Не повезло. По морде хоть не дали.

Рулю то прямо, то наискосок,

Кручу себе легонечко педали,

Второй припоминаю адресок.

Когда хозяйка мне открыла двери,

Сказал: “Мерси. Не бойтесь, я не мент,

Но вас и живность вашу застрахерю —

Я страховой компании агент”.

Та посмотрела странно, нездорово,

Перекрестилась медленно, с трудом.

Я ей про травмы, воровство, корову,

Про грозы, ливни… Не пустила в дом.

Но, к фактам-аргументам прибегая,

С клиентами все ж находил контакт.

И вновь беда — теперь совсем другая:

Заполню полис — что-нибудь не так.

И почерк мой — сплошные закорючки,

То цифру подкосило, повело

(Не пил и пива). Поменял три ручки —

Мне все равно ужасно не везло.

Вот прицепилась, чертова зараза, —

За документом порчу документ.

Поехал к бабке нашептать от сглаза —

Не помогло. Какой тут аргумент.

Ушел с работы. Побывал в запое.

Неделю пил, не брился, похудел,

Забыл про секс. Да что ж это такое?!

Был нужен всем, остался не у дел.

Совсем свободен. Мне приятель Леха:

“Пиши стихи, живи на гонорар”.

Да я пишу, и, говорят, неплохо,

Но мне за них не платят ни хера.

Обида

(в сравнении со стихотворением “Дыхание земли”)

Редакция меня лишила сна —

Изгрызла строки до сердечной боли.

Да ну их всех! Скорее бы весна,

Завел бы трактор и махнул на поле,

Где землю режут плужные ножи,

Грачи снуют, копаются в кореньях,

Где пыль и грязь. Какие миражи?

Все это блажь в моих стихотвореньях.

Мне по фигу есенинская гать,

И не урчат, а квакают лягушки.

Приехав с поля, дома щец пожрать,

Курнуть да поскорее до подушки.

Я писк синицы не переношу

И не любуюсь больше петухами.

Чего им любоваться? Ведь в лапшу

Он попадет со всеми потрохами.

Вчера спилил березку на дрова —

В ней просто сок, он не похож на слезы.

Эх, редактура, как ты не права…

“Как хороши, как свежи были розы!”

БОГ ВОЙНЫ

1

Мне восемнадцать лет. Когда меня спрашивает о чем-то на улице

незнакомый человек, я краснею и говорю такие глупости, что человек смотрит на меня с нескрываемым презрением и тут же ловит кого-то потолковее. Все из-за проклятой стеснительности: мучаюсь сам и мучаю других. У меня длинные ресницы и вьющиеся волосы. Зачем мне это? Мужчина должен иметь мужественную внешность.

Сейчас январь, и скоро исполнится ровно месяц с тех пор, как она меня преследует. Это началось после Нового года. Я возвращался из института около полуночи. Я — студент-вечерник. Мама работает на почте, поэтому мы решили на дневное не переходить. От института до самого нашего дома ходит пятидесятый автобус, но он ходит редко, и я в тот вечер поехал с пересадкой в метро.

На эскалаторе все и началось.

2

Я наступил ей на ногу. Какая-то бабка перед эскалатором затопталась, как будто в воду собралась прыгать, заметалась из стороны в сторону, я отпрянул от этой иногородней старухи и наступил на ногу Елизавете. Она ойкнула.

— Извините, пожалуйста... — сказал я, и тут меня вместе со старухой впихнули на эскалатор. Старуха вцепилась в мое плечо, и мы так поехали, как скульптура. Елизавета плыла сзади и как только меня не называла. Мне удалось освободиться от бабкиных рук уже внизу (народ смеялся над нами – такое со мной часто случается), я повернулся к Елизавете, чтобы хоть как-то ее заставить замолчать, и она сразу замолчала. Я снова отвернулся, чтобы сойти с эскалатора вслед за прыгнувшей старухой, но она (Елизавета) схватила меня за локоть, и снова я чуть не упал.

— Ну-ка, ну-ка! — закричала она. — Что-то я тебя не разглядела!

И она бесцеремонно поставила меня к стене и начала рассматривать. Не вырываться же от этой психопатки?

— А ну сними шапку, — приказала Елизавета и сняла с меня шапку. — Ты смотри, неужели сами вьются?..

Тут я вырвался и пошел к поезду. Я не оглядывался, но почему-то был уверен, что она идет за мной.

Я заскочил в вагон, двери захлопнулись и придавили Елизавету. Надо было мне разжать двери и вытолкнуть ее, а я зачем-то впустил ее в вагон.

С этого все и началось. Она смотрела на меня в упор, прямо в глаза. А я этого страшно не люблю. Я прошел по вагону, сел на свободное место, достал книгу — учебник “Теоретическая механика”.

Я пробовал читать, а прямо передо мной стояла Елизавета. Я видел ее желтые сапоги с медными шпорами и блестящий нежно-коричневый мех шубки. Я не разбираюсь в женской одежде, но, по-моему, она была одета как взрослая женщина.

Я даже не мог понять, симпатичная она или нет. За весь месяц я ни разу не задержал на ней взгляда, потому что тогда — конец. Тогда она уличит меня в этом, и... не знаю, чем это закончится.

3

Почему-то маме она очень понравилась. Это было в тот же вечер. Она вошла вместе со мной в прихожую и сказала: