Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2010)

“Самойлов - поэт. Это так много, что можно не продолжать. Это так мало в нашей сегодняшней луже, что придется продолжить. На великого (если уж принять эту игру) не тянет. (Великих в XX веке вообще не видим.) <���…> Конечно, Самойлов двумя головами выше эстрадных кривляк, вчерашних и сегодняшних. Он луч света в темном царстве. Он озаряет двадцатый век, который настолько же мельче девятнадцатого, насколько превосходит его числом томов и сочинителей. Но рядом с лучшими поэтами не то что первой, а даже и второй половины своего жалкого века Самойлов чувствует себя неуютно - и мы ему этого соседства не навязываем”.

Статья датирована: 1 января 2006, 6 февраля 2010.

Конец Четвертого солнца? На четыре вопроса отвечают: Мария Галина, Александр Иличевский, Валентин Кузнецов, Юрий Харлов. Беседу ведет Афанасий Мамедов. – “Лехаим”, 2010, № 3, март .

Говорит Александр Иличевский: “До того, как в 1960-х годах было открыто реликтовое излучение, предсказанное Георгием Гамовым, люди, изучающие первую главу книги Берешит, не склонны были понимать написанное в ней буквально. Сейчас, благодаря современным достижениям науки, вполне правомерным оказывается подход, когда подробности возникновения материи, а также пространства и времени можно в той или иной степени приближения примерять на переносные значения участвующих в библейском сценарии Творения мира сущностей. Например, можно всерьез рассуждать, что́55555 в современной астрофизике могло бы соответствовать отделению света от тьмы или небес от земли”.

Андрей Краснящих (Харьков). Антибиблиотека. Из цикла “Литература”. - “ TextOnly ”, № 31 (2010, № 1) < http://textonly.ru>.

“Контекст отвратителен, в идеале каждая книга должна стоять на своей отдельной полке. Вся квартира в книжных полках, и на каждой по одной книге — вот чего я хотел тогда, когда думал о расстановке книг. Но уже через минуту я отказался от этой мысли: а иерархия? Должен ли Пруст стоять выше Мамардашвили? Или ниже?”

Вячеслав Курицын. Белка в Красном. О книге Андрея Немзера “(1)Красное колесо(2) Александра Солженицына. Опыт прочтения”. – “Однако”, 2010, № 9 (25) .

“Опечатка в первой строке – (1)18 ноября 1836 г. Студент-первокурсник Солженицын решил, что должен написать большой роман о русской революции(2) – вовсе не обязательно иллюстрирует истину (1)как вы лодку назовете, так она и поплывет(2). Почему не учредить литературную примету, что опечатка на старте – гарантия успеха? <���…> Всем ответственным книгам о Солженицыне хочется пожелать удачи”.

“Я и есть типичный (1)тот(2), кто, будучи согласен про величие данного писателя и любя выискивать новые смыслы, (1)Колесо(2) не только не прочитал, но и на добрую половину не дочитал”.

“А какого мнения Немзер сам, скажем, о балканском вопросе – стоило помогать сербам сто лет назад? Или какого мнения он об авторстве (1)Тихого Дона(2)? <���…> Можно сказать, что исследователь предельно деликатен: не заслонить бы солженицынской мысли. А можно головой покачать, как послушно он бежит внутри колеса, перебирая фамилии и даты, воспроизводя наигранный говорок: (1)споспешествовать(2), (1)досягнуть(2), (1)прикровенное(2), (1)взорлившее(2), (1)поперву(2)… То, что Солженицын всегда прав, для Немзера аксиома”.

“Жаль, что о каких-то своих (1)заветных мыслях(2) Немзер лишь проговаривается…”

Эдуард Лукоянов. Борис Поплавский: поэзия на руинах. – “Альтернация”, 2010, № 5 .

“Мой друг Сергей Луговик сказал однажды, что стихи Поплавского сделаны из мусора. У Луговика вообще все сделано из мусора, но здесь он не ошибся. Талант Поплавского заключается именно в его смелом оперировании с культурными полями, находящимися на периферии искусства, на грани дилетантства и дурновкусия. Это использование предельно упрощенной рифмы капитана Лебядкина ((1)лиц(2) – (1)ниц(2)), использование штампов позднего романтизма (бесчисленные ангелы и души), упрощенные эзотерические мотивы в лучших салонных традициях и порой совершенно откровенные издевательства над вкусами парижской публики”.

“Важно отметить, что такого рода эстетические установки диктовались предельной эклектичностью Бориса Поплавского: он в равной степени любил фантастические романы Герберта Уэллса и модернистские опыты Джойса, философию Спинозы и труды католических схоластиков, не стоит забывать и о том факте биографии поэта, как жизнь за границей до десятилетнего возраста и обратная эмиграция в семнадцать лет. Эклектизм всегда исходит из тонкого чувствования и рефлексии над культурой, будь то живопись, музыка, литература или религия. Поплавский, рефлексируя, не мог избавиться от подражательства. Характерно то, что он начинал как декадент, продолжил как футурист, по приезду во Францию сблизился с дадаистами, а позднее с сюрреалистами, и на протяжении всего недолгого творческого пути не смог избавиться от влияния Блока”.

“Борис Поплавский это человек, переживший апокалипсис, и теперь, тщательно собирая уцелевший на развалинах старого мира мусор, а пытается построить из него новый город”.

Здесь же – Александра Володина, “Творчество Б. Ю. Поплавского: критическое и литературное осмысление”.

Здесь же – Дмитрий Дзюмин, “Мистическая вспышка в (1)национальной ночи(2): онтология не-счастья Бориса Поплавского (от (1)Флагов(2) к (1)Снежному часу(2) и (1)Автоматическим стихам(2))”.

Между наукой и поэзией. “Взрослые люди”. Беседа с Ольгой Седаковой. Часть 1. Беседовала Любовь Борусяк. – “ПОЛИТ.РУ”, 2010, 24 марта .

“ Л. Б.: <���…> Ольга Александровна, а как вы попали в СМОГ?

О. С.: Я в него не попала, я просто знала людей, которые там были, но сама я не была участником СМОГа. У нас были собрания (1)юных гениев(2) – в то время, лет в пятнадцать, было принято так себя объявлять. Я была помладше этих юных гениев класса на два, на три, а в школьном возрасте это очень много значит. Если они, допустим, учатся в одиннадцатом классе, а я – в восьмом, то я для них еще ребенок. Поэтому всерьез я в этом не участвовала, но с основными смогистами знакома была. Все собрания тоже проходили на квартирах. Потом всех смогистов как-нибудь да наказали: кого в психушку, кого выслали… Но я была еще мала для того, чтобы в этом участвовать.

Л. Б.: То есть вы скорее были в кругу?

О. С.: Да.

Л. Б.: Но вы там читали свои стихи? Как поэта вас признавали?