Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2011)

«Гаврилов не верит не только во власть языка, но и в минимальный коммуникативный успех. <...> Однако проза Гаврилова фиксацией коммуникативного поражения не ограничивается. Отчасти он осуществляет переворот, лишь намечающийся у Добычина, — переворот в буквальном смысле: слово, не имея возможности быть направленным наружу, к людям, направляется внутрь, к себе. Язык, в том числе и подчеркнуто литературный, начинает работать как инструмент не столько даже разговора с собой, сколько заговаривания, обозначения границ, отделяющих человека от остального мира. Незаметно происходящее почти во всех текстах Гаврилова сворачивание, окукливание слова производит эффект нежнейшего мизантропического лиризма».

«Если все-таки пытаться найти тему Гаврилова за пределами проблем языка — это окажется, видимо, разговор о хорошем человеке с неадекватно здравыми представлениями, бессильном перед сокрушительным в своей бессмысленности миром. В сущности, тематически он здесь близок к Кафке (имя это неслучайно: Кафку Гаврилов упоминает среди повлиявших на него писателей). Однако злоключения гавриловских героев не выглядят „кафкианскими”, катастрофическими: здесь утрачен момент противостояния. Идиотизм и зло в мире гавриловской прозы — дело рук тех же хороших людей, более-менее единственное их дело».

О книге Анатолия Гаврилова «Берлинская флейта» см. также рецензию Анны Голубковой в февральском номере «Нового мира» за этот год.

Денис Драгунский. Время и место Юрия Трифонова. Лучший советский прозаик скончался тридцать лет назад, 28 марта 1981 года. — «Частный корреспондент», 2011, 28 марта .

«Помню потрясающее впечатление, которое произвел на меня „Обмен”, — более сильное, чем „Мастер и Маргарита” (журнал „Москва”, 1966 — 1967). Гораздо более сильное, чем великолепный триптих преобразившегося Валентина Катаева (как тогда говорили, молодого Катаева) — „Святой колодец” (1965), „Трава забвенья” (1967) и „Кубик” (1968)...»

«Трифонов остается верным, любящим, тоскующим сыном своего расстрелянного отца. <...> Понять, принять и вслух сказать, что в 1937 году старый пахан натравил новую банду на банду прежнюю, он не мог. И уж тем более не мог позволить себе вспомнить, что ленинская гвардия поубивала не меньше народу, чем сталинские соколы. Ужасный парадокс: чтобы понять и сказать полную правду о Доме на набережной и его обитателях, Трифонову надо было бы стать Павликом Морозовым: осудить и обесславить своего погибшего отца. Но Павлики Морозовы не пишут хороших книг. Писательская сила Трифонова именно в его исторической ограниченности, как сказал бы старый марксист Ганчук из „Дома на набережной”».

«Я не согласен с Трифоновым политически и исторически. Но я обожаю его как писателя. Когда я недавно перечитал „Время и место”, то снова поразился — ни одного пустого абзаца, ни одной проходной фразы. И я очень рад, что он не стал историком или борцом, как Солженицын или Белинков».

Завотделом рецензий «Знамени» Анна Кузнецова: «Филологическая критика — это безобразие». «Полит.ру» представляет очередную программу «Нейтральная территория. Позиция 201» с Анной Кузнецовой. Беседует Леонид Костюков. — «ПОЛИТ.РУ», 2011, 21 февраля .

« Леонид Костюков: Мы с тобой, насколько я понимаю, несколько раз подходили близко к такому эксперименту: написать свои явно отвратительные стихи и вставить их в какую-то статью.

Анна Кузнецова: Я это делала.

Леонид Костюков: Я тоже это делал в „Арионе”.

Анна Кузнецова: И я в „Арионе”...»

Александр Зельдович. Несколько книжек — это страна. Беседовала Лариса Малюкова. — «Новая газета», 2011, № 15, 11 февраля .

Говорит кинорежиссер Александр Зельдович: «СССР — огромное несчастье, но в основе его был большой утопический проект, энергии которого хватило лет на шестьдесят. Веры, что, собравшись вместе, можно что-то изменить в мире. <...> Основывался он отчасти на руссоистской идее просвещения. Человек — существо замечательное, условия жизни — не те: квартирный вопрос и эксплуатация его портят. Создадим ему условия — произрастим прекрасную творческую личность! Загнувшись, левый проект утащил с собой и идею прогресса: „Улучшим условия, человек будет становиться лучше, пока рай не воцарится на земле”. Кончился не только Советский Союз, но и многовековой левый проект, выдавивший на периферию проект христианский. В Европе свято место осталось пусто. Сейчас он деформируется в происламские революционные настроения».

Из писем Ариадны Эфрон (1970 — 1975). Публикация Ирмы Кудровой. Подготовка текста и комментарии Юлии Бродовской. — «Нева», Санкт-Петербург, 2011, № 3 .

Ариадна Эфрон — Ирме Кудровой: «14 августа 1971 <���…> Как вам воспоминания А<���настасии> И<���вановны>? Меня они раздражают многословием, неотжатостью от второстепенного (в данном случае — от собственного „я”) и подменой, зачастую, вершин — долинами, но она, несомненно, талантливый человек — кто захочет с этим спорить? Но нет, нет, не тот коленкор, да и может ли повториться тот ?»

Александр Киров. Рубцов и его Герой. — «Бельские просторы», Уфа, 2011, № 2, февраль .

«Никакого разделения между лирическим героем и автором сам Н. Рубцов не признавал. <...> Тем интереснее некоторые наблюдения над „я” поэта в стихах, которое все-таки его „второе я”...»

«Вообще биография лирического героя Рубцова упрощена автором. Биография самого Рубцова — изобилует пятнами: то белыми, то темными. Иногда мы можем отделить одно от другого».

«Эх, послал Бог: Есенину — Гиппиус, а Рубцову — Евтушенко. Это ведь так важно, когда на тебя посмотрят хотя бы раз (да не раз — много-много раз…) свысока те, кто нисколько тебя не лучше. И у тебя появится не высокоталантливое, а элементарное человеческое желание — поставить кого надо на место. Гиппиус, Евтушенко или свою тень».

Космос Эрика Булатова. Беседовал Александр Шаталов. — « The New Times /Новое время», 2011, № 5, 14 февраля .

Говорит художник Эрик Булатов: «Одно время объявили, что картина умерла, она никому не нужна, возникли новые виды искусства, которые полностью ее заменят. Ничего подобного. В картине есть свойство, которое невозможно ничем заменить: она способна компактно выразить содержание жизни, она наиболее экономна в пространстве, рациональна в использовании, если можно так сказать. Никакие грандиозные инсталляции никогда ее не заменят, ни видео, ни фотография…»

Марк Липовецкий. Траектории ИТР-дискурса. Разрозненные заметки. — «Неприкосновенный запас», 2010, № 6 (74) .