Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 8 2004)

Жанна Кормина. Воинская присяга: к истории одного перформатива. — “Неприкосновенный запас”, 2004, № 1 (33).

“Беглый экскурс в область новейшей истории патриотического дискурса в России, предлагаемый вниманию читателя в этой статье, ограничивается одним документом — текстом (точнее, текстами) воинской присяги с момента введения в России в 1874 году всеобщей воинской повинности и до сего дня. За это время текст присяги переписывался трижды — в 1918, 1939 и 1993 годах…”

Наталья Корниенко. “…Душою плачешь и смеешься от души”. Письма читателей Михаилу Шолохову. 1933 — 1938. — “Наш современник”, 2004, № 5.

Замечательная публикация. “Я просила бы ответить мне, почему у т. Шолохова так отрицательно выведены женщины?” (из письма М. А. Коркиловой, ленинградской студентки рабочего факультета, бывшей трактористки, 1934 год). Вступительная статья весьма содержательна.

Борис Крячко. Маленькие трагедии. Повесть. — “Вышгород”, Таллинн, 2004, № 1-2.

“Он бросил лом, отер потное лицо рукавом робы, а проходя мимо, сплюнул в сторону экипажа и поехал за автогеном. До сих пор ездит, скоро два месяца”. Продолжение регулярных “вышгородских” публикаций из архива прозаика Б. Ю. Крячко (1930 — 1998), жившего в Эстонии.

См. также: Александр Зорин, “Нестандартная фигура. Борис Крячко в письмах и воспоминаниях” — “Дружба народов”, 2004, № 1 .

Владимир Крячко. Colere — возделывание. Информационный этюд. — “Вышгород”, Таллинн, 2004, № 1-2.

“Информация сопоставима с энергией”. Автор — филолог, сын писателя Б. Ю. Крячко (см. выше).

Сергей Кузнецов. Уйти из джунглей. — “Искусство кино”, 2004, № 3 .

“<���…> возможно, лучший мультипликационный героический эпос, снятый за пределами Японии. Речь идет о фильме „Маугли””.

Каа — это “самый яркий образ смерти во всей мировой мультипликации”.

Валентин Курбатов. “Сохранить Россию в чистоте”. Беседу вел Савва Ямщиков. — “Завтра”, 2004, № 20, 21.

“Если бы мы не притворялись христианами, если бы не разделяли Церковь и государство внутри одного человека! Мы-то сами, каждый из нас, в церковь ходим. Я вот с 1974 года пою в храме, уже тридцать лет. Ты же все-таки там один стоишь, ты в небесах стоишь и поешь и читаешь „Апостол”. Вышел — и мгновенно вплелся в этот летучий сор суеты, человеческой политики, низости. Вплелся и смотришь — ты уже изворотливо бежишь, суетишься”.

Сергей Кургинян. СуперПутин второго срока. — “Политический журнал”, 2004, № 17.

“<���…> прежняя система сметена и строится принципиально новая. Обсуждать, опасна ли она для Путина, — нелепо. Жить вообще опасно”.

“Может возникнуть ситуация, когда никто не атакует верховный трон. А пол, на котором стоит трон, рушится”.

“Россия не корпорация. Путин не менеджер. И, оставшись один на один с историей, он это скоро поймет”.

Евгений Курдаков. Ангел, бабочка, цветок. Дневниковая повесть-эссе. Публикация Ю. Е. Курдаковой. — “Простор”, Алматы, 2004, № 3, 4 .

“У Пастернака в „Докторе Живаго” (кн. 1, стр. 206 — 207) описание весны: „Первое время снег подтаивал изнутри, тихомолком и вскрытную. Когда же половина богатырских трудов была сделана, их стало невозможно далее скрывать. Чудо вышло наружу. Из-под сдвинувшейся снеговой пелены выбежала вода и заголосила…” И т. д. Что это? Что за „богатырские труды”, свершающиеся „тихомолком и вскрытную”. Эта языковая неорганичность — продукт усвоения языка в книжном его виде, а языка обиходного — в маргинальной среде иноязычия. В общем и целом, появился язык-ублюдок, который бессмысленно даже разбирать, здесь каждая фраза нелепа, уродлива, языково приблизительна. Это не русский язык. „Воде было где разгуляться. Она летела вниз с отвесов…” С каких отвесов? Сверху вниз? Но вода и так всегда течет сверху вниз и никогда наоборот. При чем тут „разгуляться”? И „было где”, когда речь идет о лесе? „Лететь вниз” и „разгуляться” — это разностихийные понятия. О Господи, да для чего же это писано? Как расхвалено? Зачем этот театр „голого нобелевского короля”, надругавшегося прежде всего над русским языком” (4 марта 1998 года).

Cм. также: “В первый раз в жизни посмотрел „Школу злословия”. <���…> На вопрос „Дуни” о любимых русских романах двадцатого века [Андрей] Немзер твердо отвечал, что у него это „Доктор Живаго”. Ну и плюс „Мы”, „Дар”, „Пушкин” и „Колесо”. „Колесо” я люблю, но ответ все-таки диковатый. Пастернак как главный русский прозаик двадцатого века — нелепость, по-моему. По мне, так главный русский прозаик двадцатого века — Андрей Платонов, конечно же. Говоря о русской литературе, как можно „Живаго” ставить выше „Котлована” и „Чевенгура”? Мне это недоступно. Видимо, опять же, действует эта немзеровская идеология — „смысл культуры — в саморефлексии культурных людей” . Мне же все это глубоко отвратительно-омерзительно. Это и есть то „чистое искусство”, в непонимании которого упрекали Немзера „Таня-Дуня”. Культурные люди — дело глубоко пятнадцатое, а вот писатель как языковой медиатор народной стихии — вот это правильно. Писатель — это язык народа, уж извините. И с этих позиций важнее Платонова нет никого”, — читаем в сетевом дневнике Дмитрия Ольшанского от 27 апреля 2004 года .

Дж. М. Кутзее. Он и его слуга. Перевод с английского С. Ильина. — “Иностранная литература”, 2004, № 5 .

Нобелевская лекция — о Робинзоне Крузо . “Ему, вернувшемуся с острова, где он до появления Пятницы жил в безмолвии, представлялось, что в мире слишком много разговоров. Лежа рядом с женой в постели, он чувствовал себя так, точно на голову ему сыплется дождик из гальки, бесконечно шурша и постукивая, между тем как он желал лишь одного — мирного сна”.

См. также эту нобелевскую лекцию в переводе Нины Жутовской — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2004, № 3 .

См. также: Михаил Эдельштейн, “Жизнь и время Джона К.” — “Новый мир”, 2004, № 5.

Михаил Лайков. Успеть проститься. Роман. — “Москва”, 2004, № 1.

“Это был смерч — небывалый по мощи, обрушившийся на Шумск внезапно, в полдневный час, час ясного солнца и полнейшего безветрия. Некоторые в Шумске потом рассказывали, что издалека еще заметили приближение этого смерча, который был подобен огромному, волчком крутящемуся яйцу, и что накануне наблюдались странные природные метаморфозы: солнце подернулось как бы пеплом, на траву, словно кровавая роса, пала багровая тень, поверхность реки покрылась снулой рыбой, из подвалов и колодцев слышался гул...”