Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 2 2009)

Ну, во-первых, хохма уже в том, что о.уение предстает как высшая стадия глухоты. Эта несложная смысловая пропорция подкрепляется богатой морфологической и фонетической перекличкой слов оглохла и о.уела . Опорную роль в ней играет звук х, несущий в русском языке мощные матерные коннотации, каковые в финале и прорываются наружу. При этом расшевеливается обычно дремлющая сексуальная метафорика мата, высвобождая в образе парижской как-никак тети то ли нимфоманиакальную, то ли трансгендерную энергию.

Но этим дело не ограничивается. По смыслу за оглохла слышится неназванное ухо , палиндромически различимое и в начале слова о.уела ( уха- есть и в ухаживать ). Ухо вообще часто используется в русском обсценном фольклоре как коррелят . уя , например в одесском анекдоте о посетителе концерта, который поднимается на сцену, чтобы помочь конферансье утихомирить публику:

— А ну-ка, урки, ша!

Зал замирает.

— Урки!.. Какое слово имеет три буквы и имеет сразу и хэ, и у? [11]

— .уй!

— Дешево купились, урки! Ухо! А теперь прослушайте «Сентиментальный вальс» Чайковского!

Это, в общем, все, если не считать неожиданной, хотя и спрятанной на видном месте связи между глухотой и абсурдом. Слово абсурд происходит от латинского absurdus (- a, -um ), которое состоит из приставки ab-, «прочь, от, без» и т. д., корня surd-, «глухой, беззвучный, немой, тусклый, бесчув­ственный, бессмысленный», и родового окончания и значит «неблагозвучный, неприятный, неуместный, нескладный, глупый, бездарный, нелепый». Значения приставки и корня складываются немного странным образом (поскольку отчасти дублируют друг друга — общей в них негативностью), но понять можно: «напрочь оглохший». То есть, по-нашему, — «о.уевший». Недаром Ломоносов находил в русском языке великолепие гишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италианского

и сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языков.

ОТЖИВАТЬ

— А где такие-то? Что-то их последнее время не видно, — спросил я Таню в наш первый год в Штатах о знакомой паре американцев.

— Они в Канаду поехали.

— В Канаду? Зачем? Что у них там?

— Они к Мельчукам поехали, отживать.

— Как это?

— Ну, помнишь, Мельчук, когда здесь лекции читал, у них останавливался, так вот они теперь к нему поехали — свое назад отживать.

Это было сказано почти тридцать лет назад, запомнилось намертво и периодически просилось быть отрефлектированным. Удачность неологизма на прочной архаической подкладке я почувствовал сразу, но вдумываться всерьез до сих пор ленился.

Этическая сторона описываемой жилищной комбинации не так ужасна, как может показаться. Всем нам знаком принцип «я — тебе, ты — мне», и ничего зазорного в обмене услугами, в частности по линии гостеприимства, нет. Ну, нелепо выглядит поездка, продиктованная исключительно возможностью бесплатного постоя, а тем более стремлением поскорее отоварить причитающееся. Ну, есть что-то туповато американское в том, как калькулятор определяет желания людей. Ну, дождались бы настоящего повода, тогда бы и поехали. Но, как говорится, на свои законные гуляем, кому какое дело?

Видимо, секрет этой остроты все-таки не столько в содержании, сколько, как по большей части и бывает, в форме — во внутренней форме слова, в работе с корнем и приставкой.

Начнем с приставки. От- может означать отдаление, завершение (отделать) , реакцию (отразить), возмещение (отдарить), отнятие (отсудить), отрицание... Собственно, слово отжи[ва]ть ,правда в другом значении, существует — оно значит «слабеть, дряхлеть, уходить в прошлое, переставать быть жизненным, отмирать». Естественным фоном ему служат глаголы с тем же корнем, но другими приставками: выжи[ва]ть, пережи[ва]ть («сохраняться, не умирать»), изжи[ва]ть (о недостатках), зажи[ва]ть (о ране), заживать (чужой век), прожи[ва]ть («расходовать»).

Чем больше вглядываешься в примеры, тем очевиднее коренящаяся в этом словарном гнезде тяжба между жизнью и смертью, а также акцент на цене, которую приходится платить, причем исход зависит от действия приставок. Корень жи- поставляет экзистенциальную составляющую, а приставки задают ей то или иное векторное направление.

Но в Танином mot глагол отживать употреблен вроде бы в другом смысле. Речь там идет не о жизни и смерти, а всего лишь о временном пребывании на той или иной территории. Дело в том, что русский глагол жить совмещает значения, которые в других языках могут быть представлены раздельно: «быть живым, функционировать в качестве организма» (фр. vivre , нем. leben ) и «жительствовать, иметь резиденцией, населять» (фр. habiter, loger , нем. wohnen ). Совмещение это, хотя и необязательное, в какой-то мере идиосинкратическое, но понятное, органичное (таково же значение англ. live ) — и очень тесное. Так что каламбур играет не на случайной омонимии разных слов, а на смысловых переливах одного и того же.

Сплетение экзистенциальной «жизни» с пространственным «жительством» проявляется в таких выражениях, как выживать (кого-то откуда-то), сживать (кого-то) со свету , а типологически, например в понятии жизненного пространства , восходящем к нем. Lebensraum . В этой связи любопытно, что если не в современном литературном употреблении, то, по крайней мере, в более старом, простонародном, у глагола отживать есть еще одна группа значений, близких к изобретенному Таней. Даль дает такие примеры:

Отживать срок свой, отжить у кого годы , прожить, прослужить. Отживать у кого долг, заживать, идти в услуженье, в заработки, за долг. Старайтесь отжить от себя незваных гостей без ссоры, сбыть, удалить, выжить, отделаться от них.

В двух первых случаях сочетание экзистенциального начала с пространственным под знаком приставки от- дает результат, противоположный нашему: от- живание мыслится не как взимание (= от- ымание ) долга, а как его ответное возвращение (= от -дача ) . В третьем случае от- живание синонимично вы- живанию (кого-то откуда-то) и напоминает Танину реплику своей откровенной негативностью, чуть ли не убийственностью.