Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 3 2006)

В понедельник, подъезжая к зданию фирмы, певец с удовлетворением отметил скопление транспорта. Тягучее ленивое лето заканчивалось, начинался сезон. Но на третьем этаже он обнаружил выстроившиеся в коридоре столы и технологов, вежливо огибавших свои рабочие места, вынесенные в ожидании ремонта.

С ним поздоровалась проплывшая мимо Роза. Певец оглянулся ей вслед, как делали все. Она всегда носила один и тот же черный свитер с малиновыми брюками, облегавшими, как кожа. Ягодицы вращались, как покрышки, это завораживало. Плавающая в коридоре Роза тоже была помехой производственному процессу, и певец приготовился прессинговать, но его опередила Лиза, сунув под нос документы:

— Вот то, что на входе, вот затраты на сырье и производство, а вот выход.

— Несопоставимо, — сделал он вывод.

— Вижу, — согласилась она.

— Иди считай.

— Я посчитала, потому и пришла. По затратам не хватает двенадцати изоляторов. Должны быть произведены, но их нет.

— Где они?

— Не произвели.

— Где отпущенная сумма?

— Проплачена через банк. Все утверждено и подписано. Вами, между прочим, — со значением добавила Лиза. — Я пришла уточнить, не напутано ли чего.

— Напутано! — рявкнул певец так, что Лиза вздрогнула. — Какое, твою мать, напутано! Двенадцать изоляторов — это на всякий случай шесть миллионов! Ищи их теперь. И заметь: технологи травятся в курилке, дым коромыслом, столы в коридоре. Зарплата идет, никто не работает. Где проект и где оформительша? Лето закончилось, где ремонт?

— Сергей Палыч, — нахмурилась Лиза, — там очень тяжелые семейные обстоятельства. Дизайнер…

— Попрошу не употреблять нерусских слов, — разозлился директор. — Я их не понимаю. Мерчендайзер — это что? Монгольское имя? Еврейская фамилия? Футбольный клуб?

В это время в кабинете неслышно возникла особа в плаще, туфлях с бантиками и заплаканными глазами. На лбу у нее, точно привинченная, ловко сидела черная шляпка. Она сдернула ее мушкетерским жестом. Волосы, как пишут в романах, рассыпались по плечам. Волосы были ничего так, но певцу больше приглянулись бантики на туфлях.

Узнавание произошло мгновенно.

— Госпожа оформительша! Заглянули сюда поплакать? А плакать впору нам!

— Меня зовут Александра. Можно Саша. — Она махнула куда-то тонкой рукой. — Сильный ветер!

— Что это мы все о погоде, — желчно заметил директор. — Лиза, покажи девушке фронт работ.

Он остался сидеть в кабинете, разбираясь с документами. К банковским операциям на фирме имели прямое отношение он, Кирилл, главбух и Лиза. Время от времени — начальники отделов. Все хорошо зарабатывали, двенадцать лет выбивались в люди, вместе прошли огонь и воду. Он простил их ошибки, принял на работу их тещ и племянников. Его партнер, Рафик Салахов, восемь лет назад ушел, забрав свою долю, и уехал в Казань, где убили его старшего брата. Приняв дело брата, Рафик женился на вдове и растил ее детей, потом привез свою приемную дочь, и певец взял Розу без вопросов, а Салахова оставил основным поставщиком сырья, хотя были варианты дешевле…

Он в десятый раз принялся перебирать злосчастную шестерку. Ну кто? Бочонок Лучинкин? Не с его умом такое проворачивать. Профессорская дочка и профессорская жена Вера Петровна Гольдберг, дама, приятная во всех отношениях? Если бы деньги украла она, смеялись бы до икоты. Гена Поспелов, турист и бард? Бессребреник Шмаков, весь в патентах? Леша Мальгин, которому он подарил свой старый “БМВ”? Или все-таки Роза?

В полпервого он отправился обедать. Кафе было заполнено сотрудниками, только за его столом, рядом с Кириллом, пустовало место. Певец кивнул заму, и тот сообщил:

— Лиза мне все рассказала.

Официантка принесла приборы и тарелки с салатом. Певец, заметив, что у входа стоит оформительша и смотрит на пустующий стул, махнул ей и краем глаза поймал взгляд Розы, кривой, как ятаган. Но Роза по-другому не умела.

— Решили перекусить? — Певец скроил улыбку оформительше. — Правильно, тут кормят бесплатно. А что, проект уже готов?

— Можно сделать стены разных оттенков? — спросила она.

— Здесь не шапито, — последовал ответ.

Принесли салат, и девушка принялась орудовать ножом и вилкой.

— Это, кстати, тебе. — Кирилл подвинул певцу папку. — Ты интересовался Бондаренко. Это его “Записки коллекционера”. Саморазоблачение меценатствующего жулика. Там много имен и информации.

— Где взял?

— Он всем раздавал на какой-то выставке. Бондаренко, имей в виду, друг всех художников. Этакий Казанова с тягой к искусству. Жулик, в общем.

Кирилл вдруг усмехнулся, скосил глаза на оформительшу и произнес одними губами: “Опасно ест!”

То, что та выделывала вилкой, смотрелось волнующе. Вилка приплясывала, готовясь выскользнуть и запрыгать по столу, ударяясь серебряной спиной. Иногда задерживалась во рту, временно успокаиваясь. Нож пытался поправить дело, но безумное орудие вновь принималось выделывать па. Дело выглядело так, будто вилка с ножом публично занимались любовью. Александра поймала их взгляды и забеспокоилась. Похоже было на то, как если бы от ветра закачались деревья, зашумели листья и разом запел хор птиц. Отбросив назад волосы, она мгновенно все пресекла. Гам и трепет смолкли, она поглядела в упор:

— Я переученная левша.

Как будто это что-то объясняло. Было бы заманчиво завести роман с существом, внутри которого пылко шумит жизнь, подумал певец. Тогда запертое в ней перельется через край. Но это требует приручения, и в ход идут взгляды, случайные прикосновения, неуверенные руки и разброд настраиваемых перед увертюрой инструментов. Томительное предчувствие концерта… А времени на это нет.

Вечером, когда здание уже опустело, директор прошелся по коридору. Только в пустом кабинете технологов горел свет. Он заглянул: за единственным столом что-то чертила оформительша. Вид у нее был довольно измученный.

— Если вы заканчиваете, могу подбросить до дома, — предложил он.

— Пожалуй, — устало согласилась Саша.

Она надела плащ и шляпку, но он остановился возле своего кабинета, покрутил ключи, о чем-то раздумывая, потом завел внутрь и усадил на диван. Отпустил секретаршу, тщательно запер все форточки, двери и объявил:

— Я сейчас спою.

— Что это значит — спою? — почему-то испугалась Саша.

Вместо ответа он отошел к окну, набрал побольше воздуху и издал один только долгий звук. Она не успела понять, что это было. Вскочила с дивана, упала обратно, опять вскочила. Это была не боль, а какой-то ужас. Точно ее резали пилой. Щеки покраснели, заколотило в голове. Крикнув: