Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 4 2007)

С наступлением Нового времени возникает культ республиканских правителей — правителей подчеркнуто эгалитарного, демократического типа. Их выдвигает сама история, универсальный всеобщий ratio. Как правило, историческая роль республиканских вождей Нового времени связана с революциями или созданием наций-государств. Их мифологизированная биография призвана утвердить торжество третьего сословия, продемонстрировать, как ренессансные или буржуазные добродетели, труд, упорство и преданность идее ведут к величию и славе в веках. Их миф, таким образом, — это миф становления характера: биографы стараются подчеркнуть в их молодости трудные жизненные обстоятельства, к преодолению которых будущий лидер прилагает титанические усилия и выходит победителем. Если восшествие на престол монарха — дело случая (или Высших сил), то республиканский лидер, никак не связанный с правом престолонаследия, приходит в историю потому, что он объективно востребован, и он лично адекватен возложенной на него роли и тем самым равен себе, лично, субъективно тождествен своему статусу, своему исключительному положению. Его личные качества являются залогом исполнения великого исторического предназначения. Именно личность как эмансипированная социальная единица и ее буржуазные качества и добродетели становятся единственным фактором легитимности. Если монархия традиционно воплощает блистательное вселенское постоянство, вселенский универсализм, то буржуазный тип лидерства — драму борьбы, становления, преобразований и побед.

К этому новому типу республиканских лидеров относится, скажем, Оливер Кромвель, который, кстати, отверг предложения короноваться, сохранив за собой должность лорда-протектора; это Робеспьер и другие деятели Французской революции, это Симон Боливар, Джордж Вашингтон, Кемаль Ататюрк, Чан Кайши и другие. Этот тип не обязательно напрямую связан с идеологией эпохи Просвещения. Напротив, хотя Просвещение и довело институт монархии до абсолютизма, в основе его лежит естественное право с его эгалитаризмом, — высшим суверенитетом обладает все-таки народ, и новые буржуазные лидеры должны это признавать, более того, идеологически они лишены институциональной субъектности, они являются как бы гарантами и протекторами этого народного суверенитета. Но это не мешает возникновению культа личности национального или революционного лидера и не мешает установлению диктатуры, режима неограниченной личной власти. Более того, в условиях религиозных, антиколониальных и революционных войн диктатура и институт культа вождя оказываются объективно востребованы как психологией масс, так и практическими задачами политики. Вообще стремительное разрушение прошлого, грандиозный скачок в будущее, к становлению новых начал общества, приводит к тому, что у масс возникает потребность в отце нации . Ко многим вождям Нового времени этот термин можно применить буквально: Симон Боливар — конечно, отец латиноамериканских наций, так же как Джордж Вашингтон — отец государственности североамериканских штатов, Ататюрк — отец новой Турции etc.

Кроме того, короли и князья изначально — это предводители военного сословия, король по отношению к земледельцам — повелитель, по отношению к вассалам — сюзерен, по отношению к папе римскому — нечто третье и т. д. То есть в Средние века существовала правовая многоукладность, и различные социальные субъекты — династии, цеха, епископские кафедры, крестьяне, рыцарство, монастыри — были связаны между собой только через землю, поскольку поля, охотничьи угодья, а также замки и города невозможно сдвинуть с места — они постоянны в мире, где войны и усобицы грозят всем и вся. С падением феодальных отношений нации становятся в правовом смысле однородны, то есть появляются собственно нации, с соответствующими институтами — единое законодательство, всеобщая воинская повинность etc. Появляется единое публичное пространство — благодаря не столько идеям и не только благодаря экономике, но и благодаря новым технологиям распространения информации и передачи публичных посланий: это и газеты, и литография, которая делает доступными дешевые оттиски портретов знаменитых людей, политических аллегорий и карикатур… Возникает ощущение динамичности и линейности истории. Возникают небывалые кризисы и угро­зы системного характера. И возникает потребность в единичном лидере, как единичен сам исторический момент во времена кризисов и переломов. Власть теряет свой метафизический контекст, свою мистику, и рационализируется, делается утилитарной, целесообразной, но одновременно возвращается культ единичных правителей, государственных гениев, тираноборцев и тиранов — возвращается, возможно, из античной литературы, пронесенной через Средние века, и приходит, и утверждается с новыми культурными формами, с новой структурой общества.

Так становится возможным такое явление, как культ личностив политике. Его нельзя отождествлять с обожествлением монарха на Востоке (Египет, Месопотамия, Китай…). Здесь не имеет значения родство или свойство той или иной династии с Солнцем, Луной и другими внеземными персонажами. Не имеет значения и помазание на царство, принятое позже в христианском мире. Не аналогичен этот культ и культу императоров в формально республиканском Риме, откуда Новое время черпало свои высокие образцы. В Риме существовала вера в священное предназначение, в особую мистическую отмеченность цезарей, — отсюда мифическая их генеалогия, восходящая к богам, и их культ, официально вводимый в государстве. Короче говоря, культ личности как политический институт — это явление западное, обусловленное западным рационализмом, утилитаризмом, секуляризмом и индивидуализмом.

5

Типологически монархия — это отнюдь не культ личности, поскольку она не связана с личностью властителя и воспроизводится в бесконечной череде престолонаследников. Монархия — это культ места, культ престола, если угодно, поэтому монархия изначально и связана с земледельческим укла­дом, с землей, ведь у кочевников хан — только боевой предводитель, глава рода или орды, он получает власть в бою по праву силы и не всегда может по закону передать ее сыну; и Чингисхан — это тоже своего рода “лорд-протектор”, но с “особыми связями” в мире духов, — согласно мифологии монголов, он с самого начала был мистически отмечен и доказал эту отмеченность удачливостью в бою. Вожди кочевников становятся царями или императорами только по мере перехода кочевников к оседлости. Наверное, в каком-то смысле архаичная функция монархии — магическое подтверждение и освящение очерченной, отмежеванной земли и, может быть, даже ее символическое оплодотворение.