Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 4 2011)

— Подарки, Ольга, не мои.

— Я?.. Нет… Я не возьму их.

— Но подарки действительно не мои. Не от меня подарки, Ольга.

Батя наконец пересел к столу ближе. Старикан огорчен. Его мысли тоже на миг спутались. Но, человек бывалый, он держит удар:

— Эти подарки, Ольга, от хороших, от достойных людей. Как ни рассуждай… Это подарки тебе, дочка… Подумай сама. Прикинь. Люди для кого их искали и подбирали? Для тебя... Под тебя подстраивали. О тебе думали.

Инна: — Вы с дороги… Чай уже готов. Или, может быть, кофе?

Батя пусть невесело, но смеется: — Ты, Ольга, — скажем — вернешь мне подарки, я их возьму, а дальше?.. а дальше я не буду знать, что с этими подарками делать. Я — не невеста. Возвращать, отсылать их снова в Сибирь — смешно. Прикинь еще… Людям обидно. Люди могут оскорбиться... Есть такая далекая земля — Сибирь. Не обижай. Там хорошие серьезные люди, Ольга… Мне зачем? Зачем старику Кандинский?

Засидевшийся у мольберта Коля Угрюмцев на миг ожил — юнец вставляет свои три слова: — К-кандинский нам н-нужнее.

А Батя ставит выразительную точку: — Дело сделано. Я откланиваюсь и ухожу… Есть такая улица Арбат…

Он вновь наклоняется к своему распахнутому на полу старомодному чемодану и закрывает его, чтобы с ним уйти.

Но тут же Батя спохватывается. Ч-черт!..

— Ч-черт!.. Мне же сегодня некуда деться… Вот склеротик! Человека с такой памятью надо уже держать дома… Оля… Можно мне от вас позвонить?.. Я ведь сдал мою арбатскую квартиру…

Инна: — Я заварила чай.

— Сдал давно уже квартиру… А теперь, по возвращении, я, разумеется, скомандовал жильцам съехать. Я их заранее предупредил. Они сказали — да, да, да, конечно, съедем. Но попросили три дня. Чтоб без спешки… Чтоб по-человечески… Чтоб им съехать спокойно.

Батя взял чемодан. Выпрямился. Стоит в рост, крупный, сильный мужчина. Сохраненная сила заметна. Без тяжести живота. Еще не просевшие плечи.

Сибирский глоток воздуха остается в мужчине надолго. Как тайга. Как шпалы до горизонта. Как обкуренная ветрами и обнюханная там со всех сторон наша свобода.

— Но раз с Максимкой все кончено… Какие еще три дня!.. Я сейчас же им перезвоню. Позвоню по новой. Я их потороплю.

Ольга начинает слышать свою вину. Она и Максим, оба хороши!.. Женишок и невеста! Фату по случаю не достали!.. А старикан — заложник их неудачи. Бедолага.

Этот полусибирский мачо, мыкавшийся по друзьям шесть лет — в самолетах! В вагонах на пахучих верхних полках! Примчавшийся сюда! Еще и с подарками… С пугающим людей громоздким античным чемоданом.

— Сергей Сергеич. — Ольга потеплела к Бате. — Мы вас не гоним. У нас достаточно места. И вы можете здесь спокойно пожить ваши три дня. Бывало, здесь и подолгу гостевали люди.

— Спасибо, Оля. Спасибо, дочка… Однако нет, нет, нет — я сейчас же им позвоню. Три дня… Я понимаю и вижу — ты добрая, милая, чуткая, но я не могу быть в обузу. Три дня! Поминутно напоминать тебе о Максиме…

Батя идет к телефону.

— Знал же! Знал, что мой сынок не сахар… Ай-яй-яй!.. Это мой промах. Это моя самолето-паровозная инерция. Я все еще мыслил как в Иркутске… Приеду повидать невесту. Приеду, как приезжаю к друзьям… Познакомимся. Сядем все за стол. Навалимся на чаек…

Инна приглашает: — А чай давно готов, Сергей Сергеич.

Но Батя заспешил. Уже возле телефона… В отдалении… Ведет переговоры. Слова его, впрочем, уже спокойны и негромки.

В это время Инна быстрым жестом показывает Ольге — мол, мы обязательно посадим его за стол. Чай пить — не дрова рубить... вот сюда?.. Нет, Оля, лучше и достойнее сюда… Да, да, кивает Ольга.

Сестры понимают одна другую без слов.

Как не посочувствовать отцу незадачливого жениха. Отцы не виновны… Инна шепотом у Ольги — не дать ли, не предложить ли старикану выпить? рюмку-две?.. Все-таки человек с дороги…

Ольга разводит руками — выпивки у нас нет.

*

Почему бы лишний раз не опробовать свой молодой, звонкий и уже не встревоженный голос?.. Инна приглашает, приказывает: — За стол! За стол, Батя!.. Чай, Батя!

— Красиво зовешь меня, дочка. А я, — улыбается Батя, — я убедил моих жильцов съехать побыстрее. Они подыскали квартиру… Но все-таки они съедут завтра. Только завтра.

Ольга с уже найденным для общения ровным тоном: — Вот и оставайтесь на эту ночь у нас, Сергей Сергеич.

Инна подхватывает: — Пусть не по-родственному — зато по-дружески.

Инна берет Батю под руку и к столу.

— Садитесь.

— Спасибо, дочка. Но после чая все-таки побегу… Куда-нибудь в недорогую гостиницу. Смешно! У меня друзей — вся Сибирь. А в Москве и переночевать при случае негде.

Ольга садится за стол напротив: — Сергей Сергеич!.. Моя студия — это полтора десятка комнат. Есть где жить и есть где спать!.. Когда-то здесь умещалось и гостевало много людей. Разных. Самых разных… Я еще раз предлагаю — оставайтесь!

Инна: — Оставайтесь!.. Тогда и чаю налью покрепче.

— А с удовольствием! — уже веселее, вдруг сломавшись, вскрикивает Батя. — Какие красивые чашки… Я же говорил вам — я привык гостить. И если мне чаю в красивой чашке… и если мило со мной говорят, я буду думать, что я у друзей… У близких мне. Что я не в Москве. Что я гощу где-то в Сибири — или уже по пути в гости трясусь на рельсах.

Сестры меж собой.

Инна: — Дедок симпатяга.

— И ненавязчив.

— И не предлагает мне сыграть на флейте.

Ольга зовет: — Коля! Угрюмцев!.. Иди к столу. Мы чай пьем. Чай готов!

Ольга знакомит юнца с Батей: — Наш юный приятель. Он начинающий художник.

Батя: — А как по имени?

Юнец подошел, но молчит.

— Как зовут, сынок?

Но Коля, не отвечая, поворачивается и вдруг спешит назад, к своему мольберту, чтобы отключить (правило экономии, а он забыл) подсветку репродукции.

Задевает там стул. Рассыпал и пересчитывает кисточки.

— Коля! Чай стынет!

— С-сейчас.

Некоторая странность его поведения для сестер привычна. Но Бате надо бы объяснить.

Ольга: — Он не совсем художник… Как бы сказать… Просто малюет. Просто живет у нас.

Батя: — Понимаю.

— Мы его жалеем.

— Не объясняй, дочка. Я понял.

Коля наконец сел за стол. Берет в руки чашку с чаем. И, оглянувшись на Батю, запоздало отвечает: