Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2006)

Жаль, что я не анатом. На примере Нифенюшек можно ряд полезных рекомендаций внедрить. Ведь если своевременно заняться процедурами замены, то можно повысить и без того неописуемую пронзительность эльфийской мысли. А может быть, это просто первичные половые признаки эльфочек? Да-да, конечно, именно такова анатомия эльфочек. А я хоть и не молоденький уже, но с эльфами-дамами почти не общался. К сожалению. Среди эльфов Эрмитажа таковых нет.

А богини древнеримские — не в счет. Весельем Юпитер Всемогущий их не обидел, а с умом как-то просчитался. Недодал. Хотя, конечно, коварства в них — с лихвой. Но по-настоящему с ними и поговорить не о чем. Так, разве что об их доисторических ухажерах или, к примеру, о косметических примочках для поддержания неистребимой красоты. Так обо всем этом за последние сто лет наговорился с интриганками божественными!

Опять, опять я отвлекся от главного. А главное сейчас — провести встречу с Питером и Нифенюшками, проследить, чтобы при этом обычаи всенепременно соблюдались, а после…

А после того — самое важное — ЗАКЛЮЧЕНИЕ состряпать. Ох, как бы не опростоволоситься! Девочки, конечно, мне все простят, но судьба Питера слишком уж от этого зависит. Тут сбоя допустить нельзя. Раз обещал его в эльфы произвести, значит, так и должно случиться. Никакое существо подвести нельзя, а тем более — человека. Как там эльфочки про него сказали? “Он такой миленький, этот Питер”? Ишь какие нежности! Подумаешь, нарисовал он их, пока они пупса своего макали в ликер, — и уже сразу “миленький”!

Но правы они, ох как правы. Он ведь и мне, многоопытному, сразу приглянулся. Что уж с них взять — дети восторженные. Но умные…

Так думал Боба.

Так думал Боба обо всем подряд — о Нифенюшках и анатомических особенностях эльфов, о Питере ван Бейлисе и процедуре его принятия в дружную семью Лесного Народа, о формулировках, которые надо употребить в ЗАКЛЮЧЕНИИ для достижения этой светлой цели, а еще о других будущих мэтрах и налаживании с ними договорных отношений на предмет прокорма растущего поголовья музейных эльфов, о том, что в связи с этим надо будет сразу составить перечень необходимых к изображению продуктов питания, гармонично сочетающихся и по цвету, и по содержащимся в них полезным веществам, о художественных качествах таких натюрмортов, чтобы они всенепременно попали в различные картинные галереи мира, потому что эльфы-то, даже если их будет много, все равно останутся только музейными, о том, нет ли все-таки где-нибудь на Земле экологически чистого и насыщенного пищевыми продуктами лесного уголка, где можно было бы сначала в порядке эксперимента разместить на жительство группу эльфов-“натуралов” и откуда бы они могли взяться, эти “натуралы”, если даже члены Лесного Совета давно в Лесу не живут, а также о растущем у людей интересе к эльфам, в чем Боба лично убедился, перелистывая как-то телефонный справочник “Желтые страницы Санкт-Петербурга” на букву “Э” и обнаружив пятнадцать фирм с названием “Эльф”.

Размышления Бобы заняли так много времени, что настала пора собираться на свидание в уютный кабачок на углу Итальянской улицы и площади Искусств. Он и засобирался. Тщательно. Продуманно. Энергично.

Был извлечен из дальнего чуланчика даже каменный флакон с духами “Лес как он есть”, изготовленными непосредственно членами Лесного Совета в тайной лаборатории на склоне знаменитой горы Монблан. Духами этими Боба пользовался в особо торжественных случаях. Одна капля драгоценной жидкости — и помещение фермы наполнилось смешанным запахом цветущей липы и мягкого юго-западного ветра.

Для того чтобы оценить результаты своих сборов, Боба подошел к Зеркалу. Он смотрел в него долго и задумчиво, а потом изображение сообщило Бобе, что все в порядке, приветственно подняло руку и сказало, что пора-пора, а то и опоздать можно.

У каждого эльфа, вынужденного проводить большую часть своей жизни в одиночестве, было такое Зеркало, спасибо Лесному Совету.

В общем, с Зеркалом или без, но за пять минут до назначенного времени Боба уже сидел за столиком в дальнем зале милого ресторанчика, в котором некоторое время назад произошла случайная, в чем Боба абсолютно уверился, встреча Нифенюшек и Питера ван Бейлиса-младшего.

Наконец появился Питер, нарядный и с пламенем ожидания в глазах. Он обвел взглядом зал, увидел Бобу, расцвел в улыбке и направился к нему.

— Мое почтение, Бобочка! Какое счастье, что вы настоящий, а не пригрезились…

— Э нет, это совсем никуда не годится. Отбросим церемонность и попробуем еще раз.

— …

— Ну давайте же, Питер! Вторая попытка!

— Ах, Бобочка, вы уже здесь! Как здорово, что вы не галлюцинация!.. Так лучше?

— Отлично, Питти! Привет кандидату от меня лично и от лица… А что вы головой-то крутите, Нифенюшек ищете?

— А они придут?

— Придут не придут, а появятся здесь с минуты на минуту. Не сомневайтесь. Им ведь тоже очень хочется с вами встретиться.

— Какой день!

— О! Слышите самбу и смех из соседнего зала? Это всенепременно они.

— Тогда они тоже самбу танцевали…

— Ясное дело, самбу. Нифенюшки, мы заждались!

— Бобочка, Питер, как приятно!

— Мы ведь не очень опоздали?

— Мы хотели первыми прийти, чтобы вы…

— Чтобы сразу с вами потанцевать, Питер.

— Да, сразу. Мы читали книгу по психологии, и…

— …и там было написано, что совместные танцы сближают.

— Можно, мы с Питером сейчас потанцуем?

— Всенепременно потанцуете, но не сейчас. Во-первых, Питер после работы, ему поесть надо. Он ведь пока не эльф, чтобы картинками питаться.

— Прости нас, Питер, мы не подумали.

— Что вы, что вы, Нифенюшки, да и не голоден я. Работа такая.

— А во-вторых, у нас сегодня трудная задача для решения намечена. Помните?

— Помним-помним. А как мы ее будем решать? Играючи?

— Всенепременно. А поиграем мы в полезную игру “Каравай-каравай-Питти-в-эльфы-принимай”.

И они поиграли. Со вкусом, с хохотом, с размахом. Питер трижды был принят в эльфы, и Боба сел писать Заключение. Но дальше стандартного начала — “Во исполнение древних законов” — лист почему-то не заполнялся. Боба в ужасе от своего бессилия посмотрел на Нифенюшек, и они бросились на выручку. Одна в левое ухо, другая в правое, они зашептали дуэтом, как всегда, чуть-чуть перебивая друг друга, а иногда в унисон, слегка подпрыгивая, нежно жестикулируя, — до Питера доносились только отдельные слова:

опять “Заключение”

надоело

бюрократы