Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2006)

Вообразите себе, хватило наглости изложить большую часть этой бессмыслицы на семинаре. Про умирающих детей, разумеется, ни слова. Слушали и слушали, как всегда, им не понравилось, потому что не было сказано точно и определенно — будет или не будет. Вот в чем, оказывается, вопрос. На кафедре опять возмущались: у нас, дескать, не религиозное учебное заведение, можно было бы и воздержаться. И вообще, почему нельзя спокойно? И не вдаваться в крайности. Взрослый человек, а оскорбляетесь на каждое замечание. Не надо делать мне замечания, вот что. Вы ведь совершенно некомпетентны. Я в данном случае не имею в виду лично вас, я имею в виду, если хотите, всю область. Ваш университет имеет очень узкую специализацию, вообще не понимаю, почему он называется университетом. Три факультета, подумайте только. По-вашему, этим исчерпывается универсум? Сия дерзкая речь по какой-то причине произвела впечатление скорее благоприятное. Думаю, что зампроректора взвесила два равновозможных решения: либо немедленно начать кампанию по ликвидации меня из преподавательского состава, либо махнуть рукой, и пришла к выводу, что с ликвидацией будет больше мороки, потому что непонятно, кто еще захочет ехать в эту дыру читать концепции. Ведь в глубине души они все предпочитают холодное или горячее, называют ли они это идеализмом или, может быть, идиотизмом.

Тяжесть, холодная тяжесть давит изнутри, хочет прижать к потолку. Стакан крепленого вина делает из меня человека на полчаса, а пить больше не хочу, потому что завтра читать лекцию. Успеваю написать две страницы статьи, после чего падаю на кровать — не то чтобы совсем не было сил, просто упасть проще, чем лечь. Что я делаю неправильно? Много курю? Мало ем? Ерунда, это было и десять лет назад, когда не курил, ел что дают и вообще жил как все. Нервы, нервы. Астено-невротический синдром, что звучит несколько лучше, чем неврастения. Говорили, что ей вообще нельзя было иметь детей, а она все равно меня родила. Не потому что очень хотелось, а просто так. Потому что так полагается. Потому что все одноклассницы уже родили и все однокурсницы тоже. И у него все однокурсники женились и дети, чем он хуже? Последний доступный метод — надеть наушники и включить на полную громкость какой-нибудь блюз. Геометрический ритм, отбиваемый ровно в середине черепа. Ощущение физического прикосновения к барабанным перепонкам. Теперь могу встать и постирать наволочку, чтобы не мокла третьи сутки: все возвращается на круги своя. Точно так же не могу сосредоточиться. Точно так же не доходят руки убрать комнату. Выстирать наволочку. Может быть, у него это тоже так начиналось — с давления. Сначала от давления, потом от плохого настроения, потом от нечего делать, потом сопьюсь. Убьешь отца и женишься на матери. Если делать все наоборот, то все равно убьешь отца и женишься на матери. Интересно, что стало бы с Эдипом, если бы он никогда не уходил из дома? Что стало бы со мной, если бы я никогда не уходил из дома? Убил бы, в конце концов, не их, так себя. Как прекрасно было бы никогда об этом не вспоминать, но всякий раз, когда меняется погода, я о них думаю и проклинаю. Это не библейское неотвратимое проклятие, это машинальное “черт побери”, в принципе эквивалентное “господи боже мой”. У меня даже нет сил на то, чтобы разозлиться как следует.

Звонок, трубку взять. Тамара, здравствуйте. Как у вас дела. У меня нормально. Спасибо, надо же, помните, а я не помню. Обязательно. Скучаю без вас, приезжайте как-нибудь. Не верю, не приедете. Верю, что говорите правду, но не верю, что приедете. Давайте поспорим. На что? На что хотите. Потому что если я выиграю, то не с кого будет взимать долг, а если я проиграю — что ж, с удовольствием проиграю вам все, что угодно. Хорошо, согласен.

Переверзин Александр Валерьевич родился в 1974 году в городе Рошаль Московской области. Окончил Московскую государственную академию химического машиностроения по специальности “Инженер автоматических линий”. Учился в Литературном институте им. А. М. Горького. Публиковался в журнале поэзии “Арион”. В текущем году заканчивает сценарный факультет ВГИКа им. С. А. Герасимова. Работает редактором. Живет в Москве.

* *

*

Если забыла, напомню тебе

встречи с культуркой на Бронной.

Ты не подумай, я не по злобе —

по доброте беспардонной.

Двери не заперты. Недалеко

наши кучкуются в сквере.

Помнишь, тогда еще очень легко

было входить в эти двери

и убеждаться: вначале всего

слово. Известное дело,

мы находили не только его.

В спальне над креслом висела

карта Москвы. Я отметил флажком

наше нетайное место.

Хочешь не хочешь, но даже ползком,

посередине семестра,

через макдоналдс, пивною тропой,

вдоль неприметных построек

не за словами — сама за собой

ты возвратишься во дворик.

Дверь отворишь, на ступеньку шагнешь,

выше подняться не в силах.

Скоро обедать пойдет молодежь,

жди ее здесь, на перилах.

Хлеба без джаза получит народ,

кушанье стынет, готово.

Вольному — гречка, спасенной — компот.

Нам ни того, ни другого.

* *

*

Сквозь две арки прошли к остановке,

мимо детской площадки, парковки.

По Ордынке продолжили путь.

Рассказала мне, что в Третьяковке

ты хотела луну сколупнуть.

Доставая из сумки объедки,

бомж хрипел в подворотне, как в клетке.

О бетон ударялась вода.

Зацепившись за голые ветки,

небеса прогибала звезда.

На стене, что строители-турки

очень скоро пустили на слом,

наступая на хлам и окурки,

ты царапала по штукатурке:

вижу зверя в мужчине любом .

…А когда стал невиден с брусчатки

черный водоотводный канал —

свет от фары скользнул по сетчатке —

я плечо твое поцеловал.

Это просто — за горе бороться.

Сквер не спит, он от страха притих.

Не пугайся, не тронут уродцы —

монструозные девки и хлопцы.

Власти нас оградили от них.

Ворон

Воздух хватаю, держусь на плаву,

Свой рыбий рот разеваю:

“Да, я живой. Я тобою живу,

Только тобой прозябаю”.

И непонятно никак, почему

Этой порою осенней

Даже на юго-восточном Крыму

Нет мне ни сна, ни спасенья.

Утро. Последняя гаснет звезда,

Вран на столбе примостился.