Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2007)

Увидела у Алексея пожелтелые книги, листала. Он заметил:

— Ну и что, у меня дома таких сколько угодно…

— А у меня почти что нет.

Оказалось, доктор искусствоведения, умирая, завещала монастырю свою библиотеку, полную печатных раритетов, но отчего-то сокровищем распорядились небрежно, книги в картонных ящиках мокли под дождями, пока семинаристы не растащили альбомы по живописи и издания конца XIX века по кельям. Погибла библиотека.

— Я тут думал, все идет прахом… Отец Алипий умер, и от него ничего, в общем, как бы и не осталось, кроме вот папки с документами, и, наверное, есть один способ — записывать… Вот в этом кресле, скажем, кто только не пересидел. Афанасий Любич — такой человек, такой человек… Сидел на месте, где сейчас сидишь ты, и говорил: “Зачем я съел кусок торта у отца Филарета?.. Теперь такая тяжесть в желудке…”

— Ну наконец-то, — сказала Надежда сама себе, когда я вернулась в келью.

Она частенько так словно не вслух говорила что-то, в расчете, что я попрошу объяснений, и я просила.

— Да вот новость — в Екатеринбурге аптека отказалась от продажи контрацептивов. И была освящена епархией.

— Да что вы? — Наверное, что-то не то было в моем голосе, потому что Надежда встревожилась.

— Но ведь это и правильно! — воскликнула она.

— А ты против? — спросил Григорий.

Правлю очередную статью. В общем-то, моя работа скорее корректорская. Потому что в выступление креациониста всерьез влезть мне не дадут: “Было бы бессмысленно сказать, что Христос умер на кресте, чтобы искупить грех, от которого смерть, если вы верите, мол, миру миллиарды лет. Если миру миллиарды лет и имела место эволюция человека из болота, это значило бы, что миллионы лет продолжались страдания, болезни и смерть до появления человека в мире”.

“Более 50 процентов американцев верят библейскому изложению о творении. Они верят, что Бог создал человека в его настоящем виде меньше чем 10 000 лет назад. Меньшее число верит, что эволюция произошла по воле Божией, и только 10 процентов верят в абсолютную эволюцию. Но эти 10 процентов контролируют политику публичных школ в Америке”.

“Другими словами: да, живые организмы могут изменяться и приспосабливаться к окружающей среде, но микроорганизмы не могут эволюционировать до человека”.

Так вот оно и уйдет на сайт. Пройдя через мои руки. И как я потом откажусь от этого? Да и, собственно, когда — потом? ..

Материал о монастыре Преподобного Антония в Египте успокоил немного. Монастырь сперва не имел входа, и надо было взбираться на стену по веревке. Кто-то из тех, кто побывал в нем в те годы, не преминул сказать нечто о вервии веры, за которое надо держаться, чтобы подняться, — и прочее…

Отцу Филарету подарили сделанный под старинный и, кажется, инкрустированный серебром пистолет. А может, и впрямь старинный. Он засунул его за монашеский пояс. А потом — Антонию, Антоний уж очень интересовался оружием.

Проверяю электронную почту, в числе прочего:

“С Международным Женским днем, с праздником весны поздравляем прекрасную половину компании МУЖСКОЙ МОНАСТЫРЬ! Коллектив международной информационной системы”.

Алексей принес письмо — на сей раз бумажное — нашего общего друга, того самого, о котором я ужасалась как-то, что, закончив университет, ушел в отдаленный монастырь и несет послушание в кочегарке. “Душой — не могу сказать, что спокоен. Поэтому очень прошу молитв, да сотворит Господь волю Его, благую, угодную и совершенную, хотящую всем спастись”.

Настоящее апостольское послание, без малого энциклика. Конечно, первая мысль: совсем заморочили парня. Впрочем, каждый спасается как может. И конечно, я не в силах ему не завидовать.

Я попросила, и Григорий дал на время второй томик Пруста. Зануда страшный этот Пруст, хотя к шестому тому, вполне вероятно, втягиваешься.

Надежда покосилась на книгу:

— Теперь он уже кажется мне излишним.

Я понимаю смысл замечания, мне даже делается неловко. Нашедший истину не разменивается на заблуждения. Но именно поэтому мне всегда больше нравились ищущие.

Надежда все вздыхает:

— Ой, я как подумаю, что он лежит там, и день и ночь. Курят прямо в палате. Неходячие больные. Вонь. Ходят же под себя. Мат стоит, Алексей сказал, только в армии такое слышал. В отдельную бы его палату, а? Что мы, не скинемся?

— Скинемся, — подтверждала я.

“И теперь, по милости Господа нашего Иисуса Христа, у меня нет ни кошелька, ни сундука, ни дома, ни другой рясы, кроме той, которая на мне…”

— Надо вкусить, — обронил Григорий.

Надежда едва не взорвалась:

— Да уж вкусил! Хватит.

И тише, сникнув, добавила:

— Православный же ведь человек. Понял уже все.

— А вот — вкусить.

И мне снова становилось неловко — на этот раз за себя и за Надежду, за нашу общую дурью бабью жалость и бабье великодушие. Он же мужчина. Почти монах. Почему решили, что они на него, а не — он на них будет влиять?

У Константина над рабочим столом распечатка — памятка: “О хранении ума от бесполезного многоведения и праздной пытливости” из “Невидимой брани” Никодима Святогорца.

В рубрике “Вопросы священнику” некий Дэн спрашивает:

Служба в сегодняшней Российской армии не противоречит ли канонам Святой Церкви (если учитывать неразбериху в правительстве)?

Отвечает иеромонах Сергий (Никитин):

Честно выполнять свой долг перед Отечеством никогда не противоречило канонам Церкви, в любое смутное время.

— Часто говорят, — возобновляет Надежда разговор, — Иуда предал Христа по каким-то высшим мотивам. Что это все не так просто. Но на самом деле я уверена, что все было как раз очень просто. Так и бывает…

Я не хочу, признаться, говорить на эту тему. Ухожу с головой в текст, делаю вид, что не слышу, а потом и действительно не слышу, только читаю:

“Схимонахиня Нектария родилась в 1889 году в Витебской области, в семье скорняка. В Оптиной пустыни старец Анатолий благословил ее на юродство. Ходила в зеленой рваной юбке, и через нее Господь открывал пороки братии, за что бывала бита. Правда, батюшка не бил, а только на ноги наступал, когда она забиралась в келью. „Нектария, помнишь ты, как я тебя в Оптиной турнул, — вспоминал батюшка, — когда ты под кровать к старцу залезла — спряталась? Он говорит: ‘А ну-ка, шугани ты ее, непослушную. Ишь сховалась! Все равно будешь юродствовать, другой дороги тебе нет‘”. Тут батюшка вздохнул: „Как мне было тебя жаль! Но — послушание””.