Константин Семёнов - Грозненские миражи

На углу Чернышеского и Карла Маркса тоже стоял подбитый танк, ещё один — с оторванной башей — одиноко застыл у Президентского дворца.

— Сколько их? — спросил Виктор. — Как это получилось?

— Много, — пожал плечами Руслан. — Впустили в центр и пожгли. Говорят, у них даже карт не было. Лучшего подарка Джохару придумать было нельзя. Ишаки!

— Почему?

— Потому! Потому, что теперь он герой, потому, что теперь все готовы за ним….Эх, да что там говорить! Ты что приехал — деньги привёз?

— Кто тебе сказал? — напрягся Виктор.

Руслан свернул на Красных Фронтовиков, прибавил газу.

— Догадался. Козлы вы всё-таки! И ты, и Кулёк. Почему мне не позвонил, когда за родителями приезжал? На Саламбека понадеялись? Друзья!..

— Русик? — тихо спросил Виктор. — Тапик здесь?

— Козлы! — треснул ладонью по рулю Руслан. — И Тапик козёл! Сигареты достань!

— Расскажи, — попросил Виктор. — И не злись.

— Не злись, не злись, — пробурчал Руслан, но тон снизил. — Здесь Тапик. Ты же знаешь, что они тогда собирались уезжать, я и на квартиру покупателя нашел. Потом…Короче, запил он потом. Если бы не Аня, не знаю даже. Памятник ей ставить надо! В октябре он съездил в Россию, договорился о работе и даже об общаге. Отправил часть вещей и уговорил уехать Аню с сыном. Как это ему удалось, не представляю: видел бы ты её!

Руслан усмехнулся, выкинул сигарету в окно, обогнал грузовик и въехал на трамвайный мост. Виктор посмотрел на обмелевшую Сунжу, на мелькнувший вдали дом и резко поднял глаза вверх: со стороны центра, стремительно снижаясь, мчался самолёт. Качнул сверкающими на солнце крыльями, прошёл над «Чайкой», чуть не задев ослепший экран бегущей строки, и скрылся. Всё почти в полной тишине. И только через мгновение ударил оглушающий звук.

— Что это? — пытаясь перекричать рёв, спросил Виктор.

— Пугают теперь нас так! Или мстят. За собственную дурость. Сейчас ещё ракету где-нибудь сбросит. Козлы! — Руслан снова треснул по рулю. — Дальше слушать будешь? Короче, он снова попытался продать квартиру, но покупателей не нашлось. И вот теперь сидит и мается: то ли бросать всё к чёртовой матери и ехать, то ли ещё подождать. У него же ещё родители здесь. И отец упёрся, как бык: «Не поеду никуда и всё!» Ты же помнишь его отца! Вот так. А теперь ещё и ногу подвернул.

Машина свернула на Дзержинского, проехала мимо «Дома Радио», впереди замаячила девятиэтажка с магазином «Алмаз». Солнце стояло справа, почти над Президентским дворцом, из-за чего он казался тёмным пятном, оконтуренным ярким светом. И вот из этого света, сверкая как елочная гирлянда, вынырнул ещё один самолёт. Как чёртик. Самолёт пронёсся над площадью, чуть поворачивая, пересек Сунжу и ушёл вдаль. С небольшим опозданием по ушам ударил тяжёлый рёв, а ещё через пару секунд вдали громко хлопнуло. Виктор перегнулся через сидение, пытаясь что-нибудь рассмотреть, услышал новый рёв и дёрнулся к правому окну: над площадью разворачивался ещё один самолёт. Миг — и он тоже мелькнул над головой и ушёл в направлении Минутки. Ещё один хлопок, и только тогда на юго-востоке в небо поднялся тёмный столб.

Всё заняло совсем немного времени, машина едва успела пересечь проспект Ленина. В небе по-прежнему светило солнце, по улице ехали машины, кинувшиеся было врассыпную пешеходы снова двинулись по своим делам, и это почему-то поразило Виктора больше всего.

— Видал? — внимательно глянул на него Руслан. — Второй день. Задолбали уже эти НЛО!

— НЛО?

— Ваши во всех новостях так предают: «Грозный бомбят неопознанные самолёты»!

— «Ваши»? И ты тоже?..

— Вот только не надо! — повысил голос Руслан. — Не я первый начал!

— Я?

— Ты! Ты, Кулёк и Тапик!

— Рус! Ты что, совсем уже?

— А кто? Кто меня не позвал? Тогда — на берегу? — Руслан сплюнул прямо на пол, помолчал и почти шёпотом добавил: — Может, тогда и не делились бы сейчас.

— Русик, — растерялся Виктор. — Ты это всерьёз? Это же мелочь, щепка в море.

— Щепка, — повторил Руслан и сгорбился. — Щепка…. Приехали.

На лестничной площадке Виктор впервые замялся и неуверенно посмотрел на Руслана. Тот понял, протянул руку к звонку и тщательно вывел старинный условный сигнал: три коротких, три длинных, снова три коротких и длинная, почти бесконечная заключительная трель.

— Кто? — спросили из-за двери. — Русик?

Дверь открылась. В прихожей, тяжело опираясь на костыль, стоял Павел. Узнать его было непросто: ещё более длинные волосы торчали в разные стороны, нижнюю часть лица скрывали усы и бородка — почему-то чёрные.

— Привет, моджахед, — сказал Руслан. — Смотри, кого я привёл.

— Привет, Тапа, — протянул руку Виктор. — Тебя не узнать.

Павел пожал руку Руслану, повернулся и захромал на кухню. На вторую руку он не глянул. Виктор вздохнул, стиснул зубы и стал раздеваться.

На кухне был страшный бардак: немытая посуда в раковине, чашки с остатками заварки, и везде посуда с водой — вёдра, кастрюли, бутылки. От всей мебели остался только стол и три стула. Пашка поставил на стол бутылку водки, выплеснул из двух чашек заварку, молча налил и, не дожидаясь остальных, выпил.

— Очень гостеприимно, — поморщился Руслан. — Нога как?

— Ну, извини, — сказал Павел, подождал, пока освободится посуда, и налил ещё. — Сигареты нормальные есть?

Виктора он по-прежнему не замечал.

— Ладно, — отодвинул кружку Руслан. — Вы тут посидите, а мне надо машину проверить. Не вставай, я ключ возьму.

Виктор подождал, плеснул водки в две чашки, приглашающе поднял свою. Павел сидел молча, курил и смотрел в окно.

— Пашка… — решился Виктор.

Павел предостерегающе поднял руку, потом всё-таки повернулся, залпом выпил водку и снова уставился в окно.

— Пашка, — повторил Виктор, замолчал и стал расстёгивать рубашку. — Тапа, я тут привёз тебе кое-что. Возьми…. Пожалуйста.

На стол одна за другой легли шесть плотных зеленоватых пачек. С каждой купюры, снисходительно улыбаясь, смотрел самый известный на планете президент. Кухня сразу стала выглядеть по-другому, и даже захламленный стол стал внушительней и чище. Павел повернул голову, обозрел картину, выпустил в потолок дым и снова отвернулся к окну.

— Тапа!

— Много, — сказал Павел, сунул сигарету в переполненную пепельницу и сразу взял другую. — У меня столько не было. Компенсация? Или покупаешь?

— Пашка, ну зачем ты так?

— Пожалуй, компенсация, — по-прежнему глядя в окно, сам себе сказал Павел. — Ты же мне всё чётко разъяснил. Два больше, чем один, три больше, чем два и всё имеет свою цену: дружба, любовь, жизнь.

— Ну зачем ты? — Виктор схватил бутылку, плеснул себе в чашку, выпил. — Да, я поступил, как говно, как трусливая сволочь! Сам знаю. Пашка, я даже не прошу меня простить, ничего не прошу. Только деньги возьми.