Энн Ветемаа - Вся правда о русалках. Полевой определитель

О волшебном, или колдовском, влиянии волос на любовные отношения говорит и М. И. Эйзен в своем классическом труде «Старые верования в Эстонии». Он приводит значительное количество магических ритуалов, совершаемых с применением таящейся в волосах обольщающей силы для достижения желаемой цели.

В Вильяндимаа бытовал обычай, заключающийся в том, что девушка, жаждущая выйти замуж, должна исхитриться раздобыть немного волос с головы и тела своего избранника. Из измельченных волос, смешанных с мукой и свежим молоком, надлежало испечь лепешку. Ритуал выпечения был очень поэтичен: «Девице, что лепеху слепила, должно просунуться в печное устье сколь возможно глубже, а допрежь того, как печево в печь садить, надобно пронесть его промеж лядвий, напевая при том:

Представим себе слабо освещенную кухню, раскрасневшуюся от печного жара крепкую крестьянскую девушку, которая, протащив тесто между ляжек, сажает его в печь; на юном лице предчувствие будущих радостей — какая рустикально-кондовая и вместе с тем лирическая картина! Досадно, что наши художники прошлого столетия, хотя бы Оскар Георг Адольф Гофман, мастер жанровых сцен из деревенской жизни, не запечатлели такого сюжета.

Правда, Оскар Лооритс считает более правильным, чтобы волосяную лепешку уплела сама вожделеющая; возможно, что в этом есть логика, ведь, как известно, разные дороги могут вести к счастью.

Есть у Эйзена и другая интересная рекомендация, при выполнении которой нет нужды возиться с кондитерскими причиндалами. Вместо этого достаточно некоторое время подержать предлагаемое молодому человеку лакомство под мышкой, где оно, кроме волос, окажется еще с одним эффективным любовным средством — потом. Эйзен сообщает, что приворотное снадобье «содержится под мышкой на манер градусника у больного, а потом дается есть тому лицу, в котором желают любовь к себе пробудить». Иногда в кусочке лакомства делают «девять дырочек, прежде чем положить его под мышку, полагая, что тогда оно крепче подействует». Однако Эйзен считает необходимым предупредить, что возникающая таким образом любовная тяга «не дольше продлится, чем пока венчанье закончится». Впрочем, возможно, и этого достаточно. А теперь перейдем от эстонской кухни, которая, как выясняется, не такая уж пресная, как иногда сетуют, опять к русалковедению.

При определении видов прекрасновласых весьма существенным следует считать цвет волос.

Эстонские русалки большей частью светловолосы. Видимо, утверждение теоретиков географической школы, что цвет волос большинства русалок совпадает с цветом волос живущих в их ареале людей, справедливо. Этот тезис распространяется не только на прекрасновласых (волосы-то есть ведь у русалок всех видов), а имеет общий характер. Изучив данные статистики, мы приходим к выводу, что русалки Северной и Центральной Эстонии в общем светловолосые, в то время как темноволосые встречаются чаще в южных районах и на острове Сааремаа (например, блудливая толстуха). Эти данные совпадают с точкой зрения Карин Марк (см. напр.: «Zur Herkunft der finnisch-ugrischen Volker vom Standpunkt der Anthropolodie').

Довольно распространен цветотип, который красноречиво описывает Софи Пруль из Палмсе: «…В речке на камне сидит женщина в белой одежде и волосы расчесывает. Волосы ее сверкают в лучах восходящего солнца, как золото». В описанном случае речь идет о достаточно распространенной плаксивой златовласке . Впрочем, наблюдаются и пепельные оттенки, (примерно соответствующие болгарской краске для волос «Альма» № 13).

Черные как вороново крыло волосы увидишь редко. Но не следует определение цветограммы волос доводить до наивысшей колориметрической точности, поскольку встречаются внутривидовые различия между особями. Довольно редко попадается прелестная и весьма оригинальная зеленоглавая кокетка , для которой ее экстравагантный цвет волос является полностью видоопределяющим. В прошлом столетии, по данным Эйзена, отмечались и рыжеволосые виды («Книга о русалках». С. 12), но поскольку впоследствии с натурально рыжеволосыми красавицами не сталкивались, то речь тут идет, по-видимому, о случайной гостье. Приверженцы географической школы считают, что к нам забрела гастролерша из Ирландии, где рыжеволосые русалки встречаются достаточно часто. Предположительно имел место визит ирландской шипящей высокогрудки (Turgidomamillata hibernica).

Однако, как ни грустно, приходится констатировать, что столь существенный определительный признак, как цвет волос, в наши дни больше не может считаться стопроцентно надежным. Автор данного определителя встретил однажды молоденькую русалку, у которой ниспадала на глаза эффектная серебристая челка. Судя по облику, голосу, размеру груди и толщине подкожного жирового слоя, никак нельзя было считать естественным седой цвет волос. К счастью, после погружения русалки в воду удалось обнаружить на ее прельстительном камне два волоска, лабораторный анализ которых показал, что вызывающая серебристость, намекающая, по-видимому, на большую зрелость и сексуальную опытность, не была натуральной: причиной серебристого блеска оказалось хорошо знакомое нашим парикмахерам химическое средство.

Разумеется, следует считать положительным и приятным то обстоятельство, что в связи с общим повышением жизненного уровня косметические средства, ранее доступные лишь привилегированным слоям, доходят до широких масс людей и русалок; однако к радости русалковедов примешивается некоторая озабоченность: ведь то же самое можно сказать и о других такого рода средствах. Если, например, высококачественные жидкости для фиксации причесок дойдут до русалок, то, по всей вероятности, мы будем встречать из занимающимися своей прической реже, чем раньше, что, естественно, огорчит исследователей.

Несколько слов о русалочьих прическах.

В минувшем и в первой четверти нашего столетия у русалок были в моде длинные волнистые волосы. Этой моде следовали почти поголовно все. (Вероятно, филологам стоило бы заняться этимологией выражения «мокрая укладка».) Волосы, как правило, доходили до бедер, выглядело это при несколько декадентской волнистости просто великолепно и вызывало у мужчин непреодолимое желание потрогать их. Однако в последние десятилетия мода на прически, мягко выражаясь, пошла вразброд, а в конце семидесятых годов бум совершенно невыразительного сассона захватил, к сожалению, и русалок. Появились и другие тенденции. Например, однажды летом в связи с интенсификацией овцеводства в нашей республике (очень правильное мероприятие!) многие наблюдатели встречали уже овчинноволосых русалок.