Анита Мейсон - Иллюзионист

— Выйди вперед! — рявкнул человек в тоге. Его глаза впились в Деметрия, словно клещи. Деметрий понял, что лицо выражало его суть.

Охранники вытолкнули его вперед, на четырехугольную мозаику, изображающую нимф и морских богов, один из которых, сидящий верхом на дельфине, подносил к губам винный бурдюк. Вино лилось по его бороде и расплескивалось на спине дельфина — похожее на кровь, как подумал Деметрий. Он заморгал, чтобы яснее видеть. Некоторые вещи он видел необычно отчетливо, а другие были окутаны какой-то дымкой.

Голос губернатора был окутан дымкой. Он дважды задал один и тот же вопрос: Деметрий слышал его, но не понимал, чего от него хотят.

— Отвечай мне! — кричал губернатор. — Каковы твои политические взгляды?

Деметрий сосредоточился. Он говорил осторожно, словно боясь, что может лишиться голоса:

— У меня нет никаких политических взглядов.

Наступила пауза, словно от него ожидали чего-то другого. Ну да. Но он не знал, как правильно обратиться. После отчаянных поисков нужного слова он пробормотал: «Мой господин».

Охранники прыснули. Губернатор пренебрежительно откинулся назад в своем огромном резном кресле:

— У тебя нет политических взглядов? Ты не сочувствуешь повстанцам? Не интересуешься подрывными религиозными течениями?

— Нет, — сказал Деметрий. — Нет, мой господин, совершенно нет.

— Если у тебя нет политических взглядов, — сказал губернатор, — как ты оказался в компании людей, общепризнанной целью которых было ниспровержение государственной власти?

Деметрий тупо смотрел на него.

— Согласно записям, находящимся передо мной, — сказал губернатор, — ты был схвачен отрядом кавалерии, посланным на подавление религиозного бунта на берегах реки Иордан. Что ты там делал?

У Деметрия закружилась голова. Он увидел толпы людей, сверкающие мечи, себя, но моложе, намного моложе. Сколько ему теперь было лет?

— Я не знаю, — пролепетал он.

— Что ты делал в несанкционированной религиозной процессии? — заорал губернатор.

Деметрий покачал головой. Вопрос был неправильный. А если вопрос был неправильный, как он мог дать правильный ответ?

— Вы не понимаете, — сказал он.

Губернатор наклонился вперед и пристально смотрел на него, словно не верил своим ушам.

— Я был там не потому… Это было ошибкой, — сказал Деметрий.

— Это действительно так.

Охранники опять ухмыльнулись. Губернатор посмотрел на них свирепым взглядом, и они притихли.

— Там был проповедник, который обещал, что воды расступятся и он переведет людей на другой берег, — объяснил Деметрий. — Я пошел, чтобы это увидеть.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы течение реки остановилось по чьему-нибудь приказу.

— Нет, мой господин.

— Веришь ли ты, что такое возможно?

Деметрий пытался заставить свой мозг работать, но тот вел себя как ржавый замок.

— Нет, мой господин.

— Как долго вы шли к реке?

Это был легкий вопрос.

— Почти два дня, мой господин.

— На жаре? Без воды? Вы спали на открытом воздухе?

— Да.

— Ты шел два дня по жаре, по горной местности, только чтобы увидеть так называемое чудо, в которое ты не верил?

Молчание. Холодный пот прошиб Деметрия с головы до ног. Он кивнул.

— Что ты там делал? — завопил губернатор.

Господи, молился Деметрий, помоги мне.

— Ты иудей?

— Нет, мой господин.

— Ты собирался когда-либо принять иудейскую веру?

— Нет, мой господин.

— Когда ты принимал участие в процессии, ты знал, что это была иудейская религиозная процессия?

— Да, мой господин.

Губернатор подозвал кивком секретаря, стоящего в стороне, взял из его рук документ и пробежал глазами.

— В заявлении, которое ты сделал старшему офицеру, когда тебя схватили, ты сказал, что твоим последим местом жительства был город Себаста, где ты жил в еврейской общине, называющей себя «Люди Пути».

— Я никогда не был полным членом этой общины, мой господин.

— Нет, ты просто жил вместе с ними, ел вместе с ними и слушал их. Известно ли тебе, что основатель секты, с которой ты связался, был казнен как политический преступник? И что его последователи ожидают всемирного бедствия, которое приведет к крушению Империи?

— Мне всегда был непонятен этот момент, — сказал Деметрий.

Губернатор посмотрел на него с таким презрением, что у Деметрия застыла кровь.

— Мальчик, который идет два дня, чтобы увидеть что-то, что он считает невозможным. Мальчик, который общается с революционерами и не знает, что они революционеры. Мальчик, который слушает разговоры о крушении Империи и не понимает, что это значит. Мальчик, который ест с иудеями и не собирается принимать их веру. Кто ты — дурак или маленький гадкий лгун, симпатизирующий иудеям?

Что-то перевернулось в душе Деметрия. От этого чувства у него начался зуд по всему телу и участилось дыхание. Это был гнев. У него было такое ощущение, будто какая-то сила оторвала его от пола.

— В этом документе, — сказал губернатор, снова заглянув в свиток, — ты указал, что ты раб. Это правильно?

Деметрий понял, что ему суждено умереть.

— Да, мой господин.

— Где твой хозяин?

— Я не знаю, мой господин.

— Ты сбежал?

— Нет, мой господин.

— Тогда как ты оказался в этой группе бунтовщиков из Себасты?

«Действительно, как? — подумал Деметрий. — Как вообще я сделал то, что сделал?» Все было лишено какого бы то ни было смысла.

— Мой хозяин исчез, — сказал он.

— Исчез? Ты полагаешь, я в это поверю? С чего ему было исчезать?

Не было ни причины, ни цели. Деметрий смотрел в мозаичный пол. Бог, пивший из винного бурдюка, был похож на Симона.

— Я думаю, он исчез, потому что был магом, — тихо сказал Деметрий. Причины не было. Но можно было создать причину из ничего.

Судебное разбирательство происходило где-то далеко. Где-то далеко было лицо губернатора, перекошенное приступом бешеного гнева. Деметрий посмотрел на это лицо и увидел человека, который тоже когда-нибудь умрет. Он заглянул в сверкавшие гневом глаза и увидел на их дне страх.

Он почувствовал, как его губы растянулись в улыбке.

— …Обман, дерзость и неуважение к власти, — произнесло лицо.

А потом с неожиданной ясностью:

— Признан виновным по обоим пунктам обвинения. Приговаривается к казни обычным методом, приговор будет исполнен послезавтра расчетом девятой когорты. Ввести следующего заключенного.

Деметрия вывели.

На столе валялись остатки пиршества. Симон отложил косточку фазана, которую обгладывал, и опустил пальцы в серебряную чашу с водой.

— Прекрасно, — сказал он и от души отрыгнул.

В общем-то, так наедаться перед совершением Обряда не рекомендовалось, но было невозможно убедить людей соблюдать умеренность в проявлении гостеприимства. Он подумал, не принять ли ему соответствующее правило.