Эрвин Штритматтер - Романы в стенограмме

И вот уже Корни исчез за валом желтого песка. Великану, наверно, показалось бы, что Корни в этом песчаном рву похож на муравьиного льва. Над полем стоит трескучий зной. Корни сбрасывает рубашку, золоченые обойные гвоздики на его ремне тускнеют. Он и думать забыл о трудоднях, которые теряет, возясь с валуном; кажется, он забыл и о том, что к вечеру хотел управиться с этим полем, но зато он вдруг вспомнил, что «чертово огнище» и есть то самое место, где он прятался мальчишкой. Вот, например, ему надо было обирать картофельного жука, который интересовал его лишь постольку, поскольку назывался еще и колорадским жуком. Но колорадский или не колорадский, а кампания по сбору картофельного жука не давала ему дочитать книжку Купера про индейцев. И тогда он прятался на «чертовом огнище»; жаворонки, снующие в поисках корма, читать не мешали.

Корни впал в уныние, оттого что ему предстояло разорить такое хорошее место. Но теперь это убежище Корни уже ни к чему, ибо ныне он принадлежит к людям, проникшимся благой мыслью: сперва надо закончить дневные труды, а уж потом предаваться чтению. Зато после работы ему никто не мешает читать, наоборот, начальство это даже приветствует, что же касается его коллег, то пусть попробуют поскалить зубы!

Раньше дед, застав внука за чтением, говорил:

— Этими дурацкими книжками ты себе вконец глаза испортишь.

Отец:

— Брось ты своих краснокожих! Это неполноценная раса!

Мать:

— Этому твоему Зверобою приходилось целых пятьдесят километров скакать, чтобы добраться до воды. Так тебе-то что стоит пройти несколько шагов до колодца и принести свежей воды для коровы?

Корни рад, что он уже взрослый. А может, и неплохо было бы теперь, когда времена изменились, побыть еще разок ребенком?

Впрочем, что за глупость, разве времена меняются? Они, времена, только высылают вслед весне лето, потом осень и зиму, а на этом их искусство и кончается. Все остальные перемены зависят от человека.

Корни копает и копает, не жалея сил. Наконец камень вырыт, и вот он лежит в яме во всей своей неприкрытой каменности и даже, кажется, подмигивает Корни: ну, малыш, а что дальше?

Как поступает человек, когда он должен преодолеть то, что ему не под силу? Он воображает, будто он не один, и беседует со вторым, воображаемым человеком.

— Самое главное — иметь буксирный трос, — говорит Корни, и говорит он это вслух.

Буксирный трос на месте и лом тоже. Корни — отличный работник, запасливый, умеющий предусмотреть любую неожиданность. Ломом, точно большой швейной иглой, просовывает он трос под валун. Пытается сделать петлю, но упрямый стальной трос никак не хочет сгибаться. Тогда Корни вступает с ним в разговор:

— Ну, пожалуйста, согнись, что тебе стоит, ты же видишь, валун над нами издевается.

Он подбрасывает трос в воздух и заставляет его скрутиться в петлю, затем крепит к трактору обвязанный тросом валун.

Перед тем как сесть за руль, он еще раз проверяет трос, просит помолчать незримого собеседника, глубоко, как циркач перед опасным трюком, вздыхает и трогает с места. Прежде чем приняться за тяжелую работу, тракторы всегда издают отчаянный шум. Сказать про только что заведенный трактор, что он лает, будет недостаточно сильно. Нет, это ни с чем не сравнимый грохот, впрочем, его можно сравнить с грохотом другого человеческого детища — самолета на взлетной полосе.

Валун сдвигается с места, насколько позволяет вынутая земля, затем следует толчок и… полная неподвижность. Снисходительной усмешки на губах Корни как не бывало.

Дело ясное — тут недостает наклонной плоскости, по которой можно легче вытащить валун из ямы. И Корни с помощью лопаты создает эту самую наклонную плоскость. Он старается, чтобы скат был ровным и не слишком крутым, но делает он все это потихоньку, словно бы тайком от своего противника — камня.

Камень лежит, потом делает вдох, чтобы стать еще тяжелее перед новым натиском.

В небе, метрах в ста над головой Корни, над трактором и над камнем, точно арбитры, парят жаворонки.

Камень делает выдох, а Корни опять трогает с места.

Ошеломленный противник упорствует, но Корни прибавляет газу, и враг начинает скользить вверх по наклонной плоскости, приходит в движение впервые со времен ледникового периода. Однако трактор взялся за дело слишком круто и самоуверенно, его колеса вязнут в незаметном под стерней песке, буксуют, и обломки стеблей разлетаются в разные стороны.

Корни не принял в расчет существование богини камня — гравитации, и ему приходится вновь слезать с трактора.

— Спокойствие, прежде всего спокойствие, — говорит он невидимому собеседнику и через поле по лущеной и нелущеной стерне идет в лес. Он до того вспотел, что комары облепляют его еще на опушке. Они нападают на него и в неуемной жажде крови вонзают свои хоботки в насквозь пропотевший ремень с золочеными обойными гвоздиками.

Корни набирает целую охапку толстенных веток и лесенкой складывает их под левое заднее колесо трактора. Затем он еще три раза сходил в лес, и у каждого колеса появилась своя лесенка.

Валун лежит на наклонной плоскости и щурится на солнце, которого не видал несколько тысячелетий.

И вот уже жуки взбираются на валун, спеша сообщить ему, что он вытащен на свет божий и лежит у них поперек дороги.

Корни все еще не помышляет, во сколько трудодней обойдется ему валун, не думает он и о том, что в этот вечер не успеет прочитать ни строчки. Мысли его впервые за весь день текут по одному определенному руслу. Он не думает ни о чем, кроме валуна и тех усилий, которые должен приложить, чтобы одолеть его. Корни вместе с клейкой слюной выплевывает все сомнения и — удивительное дело — совсем не чувствует жажды. И снова он садится за руль. Под колесами трещат ветки. Трактор по лесенкам выбирается из рыхлого песка на более твердую почву. Ха-ха! Валун двигается как миленький! Корни набирает скорость, чтобы сорвать замыслы коварной богини — гравитации. На губах его снова играет снисходительная усмешка.

Он описывает большую дугу и направляет трактор к обочине дороги. Борец на ковре прижимает противника то так, то эдак, чтобы на деле доказать ему свое превосходство. Корни насвистывает мелодию несуществующей песенки. Два жаворонка дерутся высоко над трактором, снижаются в яростной схватке и, расцепившись, снова взмывают в поднебесье. Бортовая пушка самолета поливает огнем аэростат — его тащит за собою другой самолет. Желтыми бархатистыми цветочками одуванчик борется за продление своего рода.

Валун лежит в придорожной канаве, а рядом несут почетный караул два голых вишневых деревца. Корни скатывает трос и обходит вокруг валуна.

— Памятник! — бормочет он про себя, теперь ему уже не нужен собеседник.