Марат Буланов - Хроника одного падения…

— А что, во-вторых?

— Что не могу без тебя жить! Я…

Подошел трамвай. Вошли в переполненный салон, оказавшись, прижатыми друг к другу.

— А я, как видишь, живу! Не умерла ведь…

— Меня два месяца не было дома. Хоть приезжала?

— Конечно же, нет! С чего вдруг решил, что приеду к тебе?

— Ну, мало ли…

Михаил сделал вид, что обиделся. Остаток дороги, ехали молча. Выйдя из трамвая, до улицы Заякина, шли, в свете ночных фонарей, по раскисшей от выпавшего снега, дороге.

А вот, и надин дом. Встали у дверей.

— Подожди, не уходи! Значит, больше не любишь, да? — «друг», с замиранием сердца, ждал ответа. И тут, у Нади, в душе, будто плотину прорвало:

— А за что любить?! Ты ведь, ударил в самое больное место! А я жалела пьяницу, думала, что, наконец, устрою свою судьбу! А гада, волновало только то, с кем раньше спала! Какой махровый эгоизм! У тебя, разве никого, — до нас, не было?! Занёс, блин, какую-то заразу и в ус не дует!

— Какую заразу?! Ничем я не болею! Видимо, опять, трахалась! — они орали друг на друга так, что услышала мать Нади и, спустившись с внутреннего крыльца, вышла.

— Молодой человек! Оставьте её в покое! А сюда, больше не ходите. Нам пьяницы не нужны. Тем более, Надя намного младше, а вы еще, чего-то, кочеврыжитесь… Убирайтесь!

Шокированный Михаил хотел, что-то сказать, но передумал. Резко развернулся и пошел по направлению к остановке, прогоняя и прогоняя, в мозгу, эту нелицеприятную сцену. Обида душила его. «О, стерва! А я еще любил! Ну, погоди! Найду замену, в сотню раз лучше! Еще вспомнишь друга, — вспомнишь, сука!..».

Дома несчастный не находил себе места. Пришла мать попроведовать.

— Что-то холодно у тебя. Почему не топишь?

— А, да не до этого… — у него, всё было написано на лице.

— Так и сохнешь по Наде? Давно уже пора забыть. Захотела бы — давно пришла… Нашел бы, своего возраста женщину, да и женился! — мать сокрушенно покачала головой.

— Никто мне не нужен, кроме неё… Только что, послала подальше. Обиделась, видите ли…

— Да оставь девчонку. Я сразу знала, что у вас ничего не получится… Что будешь завтра-то делать, в субботу? Надо бы, отцу помочь с курятником!

— Помогу, конечно. Денег на танцы дашь? — Михаил вопросительно посмотрел на мать.

— Ладно уж, дам. Может, с кем-нибудь и познакомишься. Только об одном прошу — не пей!

— Я же завязал! Даже пива брать не буду. Давай-ка, всё-таки, растоплю печь…

…На следующий день, мысли, о нежелании Нади восстановить отношения, — не давали Михаилу покоя. Вечером, предварительно созвонившись с Сергеем Николаевичем, надел свой лучший, тёмно-синий костюм, белую сорочку и поехал во дворец Горького, где его уже поджидал товарищ. Народу на танцы «Кому за тридцать» привалило много, причем возраст отдыхающих колебался от 20 до 60 лет.

— Слушай, жаба, а молодых-то лимпомпосиков сегодня порядочно! Выбор есть! — директор жадно рассматривал пёструю толпу, поднимающуюся на второй этаж, в танцзал.

— Значит, будем работать! — Михаил сказал это лишь для того, чтобы поддержать своё собственное, совсем невесёлое настроение. — Может, по пиву? Болыие-то и не стоит…

В баре, некуда было ступить. К стойке, пробрались без очереди. Выпитой бутылки пива хватило, чтобы алкаш, что называется, «завёлся».

В танцзале, музыка гремела так, что закладывало уши. В полумраке со светомузыкой, под упругий ритм, бесновался народ.

— Вот эти, вроде, ничего! Да вон, вон… — прокричал Сергей Николаевич в ухо напарнику, показывая куда-то пальцем. Сквозь толпу, пробрались к двум разукрашенным, разодетым девицам. Тут же, познакомились, дождавшись медленного танца.

— Может, вы нас в бар пригласите? — прильнула к Михаилу та, что была повыше и «поинтеллигентнее».

— А давайте, сходим вдвоём. Пускай, они себе порезвятся…

Денег было мало, и кавалер приобрёл пару бутылок пива.

— Вы, значит, каким-то пивом дам угощаете?! — сделала недовольную гримасу девица. — Так вот, лакайте его сами, а я пошла!

И он остался один, не совсем понимая, что произошло. А что особенного? Разве, нельзя попить «Балтику-9»?..

Настроение сразу упало. Прикончив обе бутылки, взял 200 грамм водки. И пошло… Очень смутно, помнил еще каких-то баб, которые угощали уже его; дорогу домой…

— Там ваш сын, в луже валяется пьяный! — к родителям, пришел сосед с ближайшей улицы. Мать, тут же, вышла «навстречу».

Михаил лежал прямо в грязи, в своей лучшей куртке и лучшем костюме, силясь встать. Одного ботинка не было. Ремень, кто-то снял, или он его потерял. Наконец, на карачках, сделал несколько «шагов» и, опять, повалился. Мать еле доволокла до отцовского дома.

— Ах, сволочь! И надо же было, так нажраться! — батя, в сердцах, плюнул и ушел смотреть телевизор. А мать помогла «дойти» до истопленной, еще днём, бани, где раздела Михаила и стала поливать из ковшика тёплой водой, смывая грязь.

— А Нна-дя мме-ня, всё равно, ллю-бит! — мычал сын, который сидеть далее нормально не мог, — валился на бок.

— Так-то ты на танцы ходишь! Так-то не пьешь! Алкаш проклятый! — мать мыла, слипшиеся от земляных комков, волосы. — Что, сейчас — опять запой? Опять, будешь к нам стучаться, покоя не давать?! Ладно, хоть отец пока трезвый. А если вдвоём будете валяться, что тогда с вами делать-то буду?!

Но Михаил, вряд ли, из этих слов, что-либо понимал…

Мать, устав от домашней рутины и обидевшись на Михаила, собралась и уехала в Набережные Челны, к сестре. На неделю. Хотя поездку в Татарию, к родственникам, она и намечала давно, но выбраться из круговерти дел, всё не удавалось. А теперь вот, после окончания огородных работ и прочая, прочая, такая возможность, наконец, представилась. Строго наказала Игнатию Ивановичу, смотреть за домом и непутёвым сыном. «Сам, хоть не запей! Я ведь тебя знаю!..».

Оставшись, фактически, наедине с собой, отец приуныл, — всё из рук валилось. Но больше, расстраивал «алкаш», который качаясь и неся пьяную белиберду, возвращался, каждый вечер, неизвестно откуда. «А почему, и я не имею права, пропустить баночку пива? С одной-то, ничего не будет…» — обманывал себя пенсионер. И как-то вечером, со скуки, сбегал до рыночного ларька…

В дверь позвонили, когда на дне «пузыря» с водкой, оставалось грамм двести.

— Ты че, запил? — Михаил, обросший, пропахший перегаром, подошел к заставленному «бухлом» столу. — Тогда и мне наливай!

— Нет, не будешь пить! Хотя, давай по пятьдесят… Хрен с ним! — сдался батя. — Че поздно ходишь? Когда будет остановка?

— Сам о себе думай! Опять ведь, в наркологию повезут!

— Да я только сегодня, и всё… Жениться-то, собираешься когда? Такую девку упустил! А теперь вот, — смотри в окно, как кот…

Вместо ответа, сын опорожнил початую бутылку пива.