Марат Буланов - Хроника одного падения…

— Так в этой связи, заключен ключ к адекватному пониманию теории!

— Давай, счас не будем разводить дискуссию. Приноси статью, — наши доктора, из редколлегии, посмотрят и решат: печатать её или нет. До свиданья! — Мяткин выставил «недоумка» за дверь.

«Вот так-так! — приходил в себя Михаил. — Он даже понятия не имеет о разноуровневом конституциональном типе, который и отражает математическая связь! А ведь, член-корреспондент академии наук! И такое непроходимое невежество! Что тогда говорить, обо всех этих горе-ученых, работающих под его руководством? Нужно срочно сделать сообщение, показать подлинное положение дел в теории. Раскрыть дурням глаза и обелить имя Берлина, которое уже успели вымарать…».

И Михаил засел за работу, понимая, что ему предоставлена возможность, не только проявить себя, но и «вывести целую научную школу из теоретического тупика», утвердить «истинность Берлинских теоретических положений». А это означает, «переворот во всей системе научного знания о человеке»!..

— Работу нашел! Берут меня. Частная фирма «Метиз». Андрюха Лосев подсказал туда обратиться. Ложементы для носилок делать будем. Зарплата каждую неделю, как в Америке. Питание прямо там, ну, бесплатно… — Михаил, хлебая неизменный материнский суп, возбуждённо рассказывал о своих успехах родителям.

— Ну, и, слава Богу! Сейчас не так-то просто устроиться! Пить не будешь, никто не погонит… Пусть простым рабочим. Главное деньги хорошие и вовремя! — радовалась мать. Игнатий Иванович же, предпочитал отмалчиваться. Работал, понимаешь, в газете, а стал простым подручным в каком-то автомобильном цеху!..

Смена начиналась в восемь утра. В темноте, Михаил шел вдоль заводских строений к старому, с облупленным кирпичом, цеху. Переоделся на втором этаже, в раздевалке, и спустился вниз, где мужики покрывали особым раствором кузова легковых машин. У его бригады, состоящей из четырех человек, были другие задачи. На станке разогревалась плотная полиэстироловая ткань, которую потом, когда еще не остыла, использовали для накладки ложа носилок, заказываемых, для самых различных нужд, одной организацией.

Михаил, естественно, плохо разбирался в технологии изготовления сего продукта, и навыков, необходимых для элементарных рабочих операций, у него не было. Приходилось всему учиться, как говорится, с нуля. Мужики из бригады, особенно «главный» — Евгений, удивлялись его «тупости», но виду не подавали. Потихоньку натаскивали, давая простейшие задания, не требующие рабочей смекалки. Вообще же, они сразу заметили, что Михаил не их круга человек, даже говорящий, как-то «заумно».

— Никола, а для чего эта дырка?

— Не дырка, а отверстие! — Николай, голубоглазый 30-летний мужик с испачканными маслом, руками и робе, поправил «чудака». — Знаешь, заметил я, торопишься ты работать, суетишься. А тут, нужно делать не спеша, вдумчиво, с расстановкой…

— Зарплата, значит, сегодня?

— После смены, всегда дают. Отметим, как надо! Тебе, наверное, мало заплатят, как начинающему.

— Но я ведь, как все, по восемь часов пашу!

— Так дело-то, не в количестве, а качестве труда. Приноровишься, больше будешь иметь…

За неделю, Михаил получил, из рук самого начальника, 450 рублей. И то, не плохо! В раздевалке мужики, в предвосхищении выпивки и отдыха, оживлённо переговаривались. Толпою, закупили водки и отправились в забегаловку неподалёку. За столиком, Евгений разлил своей бригаде, сразу по 150 грамм на каждого. Почти целый стакан! Михаил, такими дозами, пить не привык, но отступать было как-то неудобно, не по-рабочему. «Ну, вздрогнем, мужики!». И все, залпом, осушили стаканы. В голове сразу зашумело. А ребятам, хоть бы хны!..

В разгар веселья, в забегаловку ворвалась какая-то баба. Михаил сначала её и не узнал. Ба! Да это санитарка из психбольницы, из их отделения, Валя! А оказалась-то женой Николы, пришла, чтобы получку всю не пропил.

«Психа» с Черной горы, она, понятно, сразу узнала. Отозвал, на минуту, в сторону.

— Слушай, Валя! Не вздумай, мужику-то брякнуть, что я на Черной горе лежал! Сразу ведь передаст, а в бригаде, вряд ли поймут…

— Да нет, не скажу, не переживай… — внимание Вали было занято другим: как вытащить своего Колю отсюда.

Пили еще, но Михаил помнил только, как ходил к бригадиру домой и играл на баяне, потом, кто-то тащил его на остановку; помнил свет фонарей и падение прямо в снег. Очнулся в вытрезвителе. Оказывается, приволокли менты, найдя лежавшим неподалёку от рынка, без шапки, «с распростёртыми объятиями», как выразился сержант. Благо в вытрезвителе «корреспондента» знали, — когда-то брал здесь интервью, — и потому, выпустили сразу, без штрафа, как только чуть протрезвел.

…В понедельник, Михаил был, как штык, на работе. Начал, было переодеваться, но вызвал, к себе в кабинет, начальник. Тут же, сидел мастер.

— Вот что, дорогой. Бригада не хочет, чтоб ты с ними работал. Содержать лодыря, ей не выгодно. Здесь не богадельня, здесь вкалывать надо и знать своё дело! Так что, собирайся, и до свидания. Если хочешь, переговори с мужиками. Только думаю, это мало, что даст…

Михаил оторопел. Недавно ведь, в пятницу, были лучшими друзьями, вместе пили, а сейчас — вон, как дело повернулось! Что-то здесь не чисто! Уж не капнула ли Валентина, благоверному про психушку? Поэтому, бригада и не хочет оставить. Ясно ведь… И он пошел из цеха, даже не заглянув к своим. Вот тебе, и рабочий класс, черт бы его побрал!..

Уже в феврале, чувствовалось приближение весны. Затяжные оттепели говорили об этом. В погожие деньки, когда снег понемногу таял, даже воздух пах, как-то, по-особому, по-весеннему.

Михаил, получив небольшой гонорар в редакции «Местных новостей», чтобы закрепить и без того отличное настроение, взял пиво в одном из киосков, разбросанных возле площади Революции. «Тряхнуть, что ли, стариной? Вон сколько интересных девчонок! Ну-ка, а это что за краля?». У перекрёстка, высматривая транспорт, в тёмной шубке и меховой шапочке, стояла, вроде бы, симпатичная барышня.

— Девушка, куда-то, очевидно, едете? Какой автобус ждёте?.. Вот как? И я его, как не странно, поджидаю. А простите за любопытство, вы, кто по гороскопу?.. Так и знал, что Водолей, — на лице написано! А очень торопитесь? А то, могли бы зайти в очень даже, неплохое местечко…

Мадемуазель, как безошибочно определил Михаил, была без особых претензий и весьма, сговорчивой. Простоватый взгляд серых глаз, смазливое непривередливое личико; неброская, в принципе, одежда, речь провинциального жителя, — всё говорило о том, что с девахой можно было, запросто, добазариться. И, как оказалось, она только этого и ждала…