Анна Бялко - Сказки о невозвратном

Обидно было просто до ужаса.

— Я хочу поехать! Я имею право, это мой племянник! Вы с Алексом вечно так, все сами, все без меня, как будто я вам чужая!

И тут, поняв, что именно я ляпнула, я осеклась. Даже обида куда-то исчезла, А она сидела, и смотрела на меня, и все молчала… Тяжело так молчала…

— Так это правда? — прошептала я наконец, не выдержав этого молчания и чувствуя, как мои глаза сами по себе наливаются слезами, которые я — еще немножко, и не сумею сдержать. — Я действительно вам неродная, я подкидыш, да?

— Да нет, — досадливо и немного поспешно ответила она. — То есть… И да и нет… Я не знаю…

— Как можно не знать такую вещь? — опять закричала я. — Что тут может быть неясного?

— Я не знаю, как объяснить это тебе в двух словах, — продолжила она спокойно, словно и не слыша моего крика. — Это совсем не просто. И не так, не так я хотела начать этот разговор. Но придется теперь, как есть, ничего не поделаешь.

— Да уж пожалуйста, — ярость моя в который раз исчезла, но сдаваться я не собиралась.

— Хорошо. Я попытаюсь тебе все объяснить, но ты будешь слушать молча и не перебивать меня. Это важно. Иначе я прекращу разговор и ты забудешь все, что я успела сказать.

Я не совсем поняла, что она имеет в виду, но на всякий случай кивнула.

— Значит, так. — Она сняла с пальца одно из своих колец и стала вертеть его в руках, не глядя на меня. — Прежде всего, ты, конечно, — моя родная дочь, что бы ты там себе ни выдумывала. Я родила тебя своими собственными… руками, — тут она слегка улыбнулась. — И это единственный медицинский факт, не подлежащий никакому сомнению. А вот дальше…

— А что же может быть дальше? — облегченно вздохнув, не выдержала я. — Если ты…

— Я кому сказала молчать? — перебила она. — Еще одно слово…

Я закивала изо всех сил не разжимая губ. Лучше ее не сердить. В конце концов, самое главное она мне уже сказала.

— А дальше выяснилось, что ты… Ты оказалась такой, какой быть в принципе не могла, — начала она и остановила сама себя. — Тьфу. Не так. Еще раз — ты совершенно нормальный ребенок, а то ведь навыдумываешь сейчас опять чего нет. Дело не в тебе. Вернее, не только в тебе, но и во мне тоже. В нас во всех. Господи, ну почему это должна делать именно я?!!

Она опять остановилась, замолчала и сидела минут пять, замерев и глядя прямо перед собой. Только кольцо безостановочно крутилось в ее длинных пальцах. Я тоже молчала, боясь лишний раз открыть рот. В конце концов она собралась с силами, взглянула на меня и с легким стуком положила кольцо на стол.

— Короче говоря, я — ведьма. Вот. С этого и надо было начинать.

Я ничего не поняла. Что она имеет в виду? Что она злая? Что плохо обращалась со мной? Ну вообще-то, честно говоря, это было не такой уж и… Я было собралась сказать ей об этом, но она сделала предостерегающий знак рукой.

— Ведьма, или волшебница, или колдунья… Неважно, как это называть. Важно то, что я обладаю некоторым количеством магии и умею ею пользоваться. Вот так.

Не знаю уж почему, но я вдруг сразу все поняла и поверила ей , несмотря на всю бредовость этого заявления. Как будто одним щелчком у меня в голове вдруг встали на место все странные события и явления, объяснения которым я так и не могла отыскать. Почему она вечно сидит, закрывшись в своей комнате, почему ее, пришедшую в старом халате, так полюбили у меня в школе… Почему никто не мог отыскать наш дом… Почему она не такая, как все… А все было просто.

— А я? — сам собой вырвался у меня вопрос. — У меня есть эта магия?

На этот раз она не рассердилась. Наверное, ей было ясно, что я не могла не спросить об этом.

— И ты тоже, — кивнула она. — И у тебя есть. Только ты об этом пока не знаешь.

— Ну теперь-то знаю! — радостно воскликнула я. — Теперь…

— Не перебивай! — остановила она меня. — Ничего ты не знаешь. И никакой твоей заслуги в этом пока нет. Магия — врожденное качество, она дается свыше, ее ровно столько, сколько дано, и она либо есть, либо нет. А уж потом все определяется тем, как именно ты научишься ею владеть. Но даже и это не главное… — Она снова замолчала.

Мне страшно хотелось спросить, что же тогда — главное? И еще — как и когда я буду учиться владеть этой самой врожденной магией, но я терпела. Потому что, кажется, поняла, что именно она имела в виду, когда говорила, что иначе я все забуду. Ради этого стоило помолчать.

— Так вот, магия — это некое врожденное свойство, — продолжила она наконец. — Оно дается при рождении, но оно не может взяться ниоткуда. Чтобы ребенок получил магические способности, кто-то из его родителей должен ими обладать. И никаких исключений тут нет. Бывает, конечно, что у волшебников родятся дети, которым магии не досталось. В эту сторону работает, а наоборот — никогда. Поэтому нас с годами становится все меньше и меньше. Кроме того, — она тяжело вздохнула, — есть еще такое дело. Магия бывает разных сортов. Принято считать, что их два. Их называют темным и светлым. На самом деле, — она как будто заторопилась, зачастила словами, — магия одна, а это только названия, которые не имеют никакого отношения ни к добру и злу, ни вообще к какой-либо сути. Могли бы быть — красный и синий, например. Собственно, на самом деле их гораздо больше, чем два, просто принято так считать, это условность, ну чтобы не было слишком сложно. Так принято. И это деление на разные виды магии тоже дается от рождения. Вернее, передается по наследству, как и сама магия. У темных магов рождаются темные дети, у светлых — светлые. И каждый потом учит своих детей в соответствии с данной силой.

Она снова замолчала, как будто выдохлась. Я сидела затаив дыхание. Что-то подсказывало мне, что, несмотря на потрясающую важность уже услышанного, самого главного она до сих пор не сказала.

— Я сама, например, — темная ведьма. И не самая слабая, между прочим.

Сказав это, она поглядела на меня с гордым видом. А мне это почему-то ну совсем не понравилось. Лучше бы, подумала я, ты была все-таки светлой. Хотя сама не знала, почему.

— И Алекс, твой брат, тоже. Очень способный, очень талантливый мальчик. Может быть, даже сильнее меня самой.

Ну еще бы. Вечно прекрасный любимчик Алекс, кто б сомневался.

— И мальчик, который у него родится, тоже будет таким. По крайней мере я почти уверена в этом. По-другому просто не может быть. Не бывает. Вернее, почти не бывает…

Было что-то такое в этом ее повторяющемся «почти». Такое… Неуверенное, словно бы сомневающееся… Так говорят, когда внутренне желают, чтобы того, о чем они говорят, вообще не существовало. Я почувствовала неладное.