Эльмира Нетесова - Я обязательно вернусь

— А зачем ведут? — не поняла Юлька.

— Как это зачем? То ж клуб! Мы в ем друг дружку выбираем.

— Куда?

— Кого в мужики, иную в бабы! Вон в прошлом месяце Дусю взамуж отдали за Шурика. Он в своем дому живет. Ох, и озорной человек! Всем старухам со своей улицы в мужики обещался. В гости ходил на чай с сушками, пряниками. Как только угощенье кончалось, Шурик к другой сбегал. Там вареньем кормили, но едино не стал сватать. Десятка два старух навещал, но ни у одной не прилип. Так-то в клубе появился.

— Сколько лет тому жениху? — перебила Юлька.

— Да уж на восьмой десяток перевалило. Ну, он еще в силах! С домом сам управляется, себя обихаживает и даже в бане парится.

— Сам? Иль со старухами?

— Того не ведаю, не видела, брехать не стану.

— А Дусе его много лет?

— Она на цельных десять годов меньше Шурика. Потому он взял ее. И пензия у ней хорошая. На все хватает. Хоть в городе живет, а своих кур и коз держит, огород подле дома имеет. Свой садик есть. Вот Шурик и сообразил, что энта бабка не станет в его кармане шарить, сама его прокормить сумеет. Так-то и пригрелся. А много ли старикам надо! Лишь бы не беспокоили, не отнимали кусок хлеба и пензию.

— Выходит это свой брачный клуб?

— Ну да! Я вот тож старика приглядываю себе. Покуда не попадаются путевые. Их наверно по дороге отлавливают старухи. Видят, что в наш клуб идет, и перехватывают, сманивают к себе.

— Вот незадача! — затыкала рот кулаком Юлька.

— Еще бы! Вон в прошлом годе ко мне старик прибиваться стал. Всего на семь годов старей. У него, правда, все челюсти съемные, сам лысый как задница. Даже спит со слуховым аппаратом, но и его у меня отбили. Хотя пошти уговорились с им. Опять же молодайка подвернулась. Ей едва за полсотню пошло. Ну, ей не дед, жилье нужно. Вот и облапошила. Вся как есть предложилась вместе с потрохами. Старик поверил, что его впрямь полюбила баба. Привел к себе, живут. А я одна. Опять присматриваю. Може какой сокол залетит на огонек в клуб.

— Да разве это соколы? Сплошное воронье! — не выдержала Юлька.

— Дурочка ты, а ни девка. Нам бабам и в гробе про любови слухать охота. Хочь от сокола, иль от ворона, лишь бы брехал гладко и на мужика похожим был. Чтоб если не попользоваться, так подержаться было бы за что. Да вот досада, бабок много, а стариков всем не хватает. Цельная беда с ими. Помирают наши ухажеры. Не успеешь познакомиться, а кавалер уже на погосте. Вот и думаю нынче, неужель и я сиротою уйду?

— Так у вас дети есть, внуки! — напомнила Юля.

— Вот чудачка! А на том свете без пары тошно. С кем я краковяку иль польку с бабочкой спляшу? Нешто хуже других? Я еще бабка хоть куда! В прошлом годе позвали меня в деревню на свадьбу. Я там всех мужиков на закорки разложила, — хвалилась старуха.

— Как это так? — изумилась Юлька и уточнила:

— Всех поборола?

— Не-е! На то пороху маловато, не осилила б. Я про другое. Они уже к ночи первого дня все под столами и лавками валялись. А я и пила, и плясала со всеми вровень, а на ногах удержалась, еще с бабами песни пела. Короче, показала на что способна. Их завидки раздирали глядючи на меня. Ежли б еще был дружок сердешный, мы б с им и не такое отмочили б. Нынче Димка вместо меня озорует. Ну, дай ему Бог здоровья! Мужику ума не надо. Главное чтоб корень и здоровье были крепкими. Мужик и в гробу должон званье не ронять. Вон как Димка! У него баб больше чем звезд на погонах, а ему все мало! Во, шельмец! Весь в меня удался! Зря ты за него заробела пойти! Бабье от него без ума! Ни единая не обижается, всем хватает. Такая наша порода уважительная, никого не обходить и не обижать, — хвалилась соседка и, вспомнив зачем пришла, сказала:

— А и впрямь давление соскочило. Что значит с хорошим человеком про молодость потарахтеть. Болячки со смеху сами подыхают. Ну да поплетусь, пора в клуб сбираться. Авось жениха пригляжу! Дружка сердешного поймаю…

— Вот тебе и старая, — смеялась Юля бабке вслед.

Та спускалась вниз по лестнице, что-то напевая.

Юлька невольно вспомнила ее внука Димку, конопатого, курносого мальчишку, года на четыре старше ее. Он был отчаянным забиякой и драчуном. Не мог пройти спокойно мимо человека, ему обязательно нужно было кого-то задеть, толкнуть, ущипнуть или укусить. Неважно кого, мальчишку или девчонку, лишь бы был повод подраться. Димка всегда носил синяки и шишки, весь в ссадинах, царапинах, пацан не успокаивался и не уставал задираться с каждым, кто косо глянул в его сторону или отпустил резкое слово в адрес драчуна. Он не умел прощать, смолчать и прыгал на обидчика дикой кошкой, вырывая из макушки пучки волос, царапал лицо и шею, рвал одежду, валил с ног и уж тогда торжествовал. Сбитого с ног Димка не жалел.

Вот так однажды налетел на Юльку прямо во дворе, не зная, что та еще в деревне поднаторела в драках и всегда умела дать сдачи. Тут же Димка толкнул ее и Юлька назвала его козлом и недоноском, вонючим рахитом и даже обматерила, вылив на голову пацана все, что запомнила в бабкиной деревне. Димка ни разу не слышал, чтоб девчонки вот так звенели и, подскочив, вмазал Юльке по соплям. Та озверела и бросилась на Димку. Нет, она не кусалась и не царапалась. Неожиданно подпрыгнув, ударила мальчишку головой в живот. Тот упал от боли. Юлька того и ждала. Уж она воспользовалась верховенством сполна. Поколотила знатно. Пацан впервые закричал и позвал на помощь бабку. Юлька, одержав верх, не стала ждать Димкиных родителей и убежала домой. А через неделю снова встретилась с Димкой уже на лестничной площадке. Ох, и надавал он ей по морде. И только хотел ударить кулаком в живот, девчонка врубила ему коленом в пах. Димка с воем скорчился у своей двери. Юлька презрительно плюнула ему на макушку и пригрозила в другой раз башку сорвать. И пацан поверил. Он вернулся домой, согнувшись в коромысло, и до самой ночи стонал от боли. Сам себе поклялся измолотить паршивую девчонку до воя. Ему казалось странным, что она не плачет избитая, не жалуется родителям, как другие, и сама лезет в драку, как мальчишка. Юлька была моложе, но крупнее Димки. Увидев его во дворе, никогда не убегала, наоборот налетала с кулаками и принималась колотить, да так, что мальчишка даже убегал от этой хулиганки, какая умела достать из рогатки, да так больно, что любого разозлила б. Димка, догнав, хватал за шкирку, бил коленом по заднице, грозил вырвать косички-хвостики, нещадно драл за уши. Девчонка, едва вырвавшись, тут же гоняла пацана какой-нибудь палкой. А однажды ткнула в бок так больно, что пацан резко швырнул ее головой о стену. Юлька упала и затихла. Она лежала, закрыв глаза, и, казалось, не дышала. Димка ждал, когда она встанет, а девчонка не шевелилась.

— Хватит придуряться! Вскакивай на костыли облезлая мартышка! — подошел совсем близко и увидел, что из носа Юльки бежит кровь.