Андрей Шляхов - Доктор Данилов в морге, или Невероятные будни патологоанатома

— Но оно того стоит? — поинтересовался Эдик.

— Стоит, — подтвердил Данилов. — Сам же тоже в ординатуру собрался. А почему именно кардиология? В спецы [6] Специализированная бригада «скорой помощи». захотел податься?

— Нет, в стационар, — мотнул головой Эдик.

— Чего так?

— Сейчас сядем и расскажу.

Шум оживленной улицы и впрямь мешал разговаривать. Приходилось сильно повышать голос.

Папок для меню в кафе не заводили — листок, вложенный в когда-то прозрачный файл и заклеенный для надежности скотчем, лежал на усыпанном крошками столе. Едва гости успели усесться за слегка шатающийся стол у окна, как к ним подошла пожилая официантка в застиранном клетчатом фартуке. Метелкой, раскрашенной под павлиньи перья, она смела со стола крошки и приняла заказ: две кружки пива и две порции сосисок с картошкой фри.

— А тут ничего, — оглянувшись по сторонам, констатировал Эдик.

— Выбирать не приходится, — хмыкнул Данилов. — Зато пиво всегда хорошее.

— Сейчас проверим, — Эдик увидел идущую к столу официантку.

После первого глотка продолжили беседу.

— Пора развиваться дальше, — сказал Эдик. — На «скорой», конечно, интересно, но всю жизнь бегать по этажам и таскать носилки не хочется.

— А чего хочется? — Данилов поддел вилкой сосиску и откусил от нее немного. Ножей в заведении не подавали.

— Хочется кандидатства, своего отделения и спокойной работы на одном месте, — Эдик выдал свою «жизненную программу» сразу, не задумываясь.

— О покое можешь не вспоминать, — сосиска оказалась не такой уж и плохой, как можно было предположить по ее стоимости. — Особенно, если сядешь на заведование и начнешь отвечать не только за себя, но и за всех в отделении. Лучше иди на кафедру.

— Там очень долго выбиваться в люди, — с набитым ртом промычал Эдик, но Данилов его понял.

— Это да, но зато спокойнее.

— Нет, я уже все решил: ординатура, аспирантура и какой-нибудь приличный стационар. Ну, не сто шестьдесят восьмая, конечно. А там посмотрим.

— Что ж, пусть тебе сопутствует удача! — поднимая вверх свою кружку, провозгласил Данилов.

— Спасибо, — Эдик отхлебнул пива. — Расскажи, как у тебя дела. Признаюсь честно, такая неожиданная смена курса меня очень удивила.

— А что удивляться? Захотелось спокойствия, жизни без дежурств и нервотрепок. Не исключено, что параллельно с практикой займусь и научной работой. На досуге.

— Это-то ясно, но постоянное пребывание в морге… — Эдик вздохнул, давая понять, насколько тяжела для него сама мысль об этом.

— Можно подумать, что ты не врач! — слегка рассердился Данилов. — Что там особенного, тем более — в патологоанатомии? Вот провел я две недели в судебно-медицинском морге, так там набрался впечатлений, что да, то да. Но и к этому привыкаешь. Какие проблемы?

— Я не об этом, — Эдик положил вилку на тарелку. — Суть в том, что на «скорой» или в отделении мы так или иначе боремся со смертью. Я не хочу и не собираюсь произносить пафосные слова, я просто скажу, что лично для меня это очень важно. Я получаю удовольствие от каждой победы, пусть даже и небольшой. Я могу что-то изменить, сделать лучше…

Данилов смотрел на Эдика и видел себя прежнего.

— А у тебя, не обижайся, пожалуйста, улучшать уже нечего. Так ведь?

— С конкретным покойником — нечего, но для тех, кто придет лечиться вслед за ним, мы многое можем сделать, — возразил Данилов. — Мы изучаем, делаем выводы, указываем на ошибки… Мы помогаем ставить диагноз живым людям, в конце концов!

— Я понимаю и нисколько не отрицаю важности и нужности твоей специальности. Только… ну, как бы, фактор личного участия… нет, не фактор, а сознание… — Эдик окончательно запутался.

— Я тебя понял, — сказал Данилов. — Когда-то я сам думал также, но времена меняются.

— И еще одно — само присутствие смерти во всем, что тебя окружает, на мой взгляд, невыносимо.

— Ты ешь, а то остынет, — посоветовал Данилов. — А я пока скажу насчет присутствия смерти… Ты извини, конечно, но здесь тебя занесло. Смерть вообще присутствует во всем живом, потому что нет ничего вечного. Все мы смертны. И в морге столько же смерти, сколько и здесь.

По выражению лица Эдика было заметно, что он не согласен с Даниловым.

— Ты подожди… Знаешь, что страшно? Умирание. Сам процесс перехода из одного состояния в другое. И оно страшнее вдвойне, втройне, если ты ничего не можешь сделать. Вот это самое страшное — суетиться вокруг человека и видеть, чувствовать, как он умирает! В этом ужас смерти. В покойницкой, среди трупов, никакого ужаса нет. Ну — жили, ну — умерли, ничего не изменить, все там будем. Я доступно излагаю?

— Доступно, — согласился Эдик.

— Конечно, патологоанатом — излюбленный герой анекдотов и ужастиков, но это для непосвященных. Собственно говоря, что такое труп? Это биологический материал.

— Мертвый биологический материал.

— Да, неживой. Но что с того? Взятая из пальца кровь — такой же биологический материал, но, согласись, никто не находит в лаборатории чего-то ужасного. Или находит?

— Нет, не находит, — Эдик, казалось, и сам был не рад, что заговорил об этом.

— А еще у моей специальности есть одно огромное преимущество, — Данилов поднял правую руку с торчащим вверх указательным пальцем. — И называется оно «возможность неспешного принятия решений». На «скорой» или в анестезиологии о такой возможности быстро забываешь. А здесь я всегда могу уточнить неясности, свериться с атласом, и так далее… И, принимая решение, я уже на все сто процентов уверен в его правильности. У меня нет сомнений, ты понимаешь?

— Вспомнился «Окончательный диагноз», — улыбнулся Эдик.

— Там другое, — отмахнулся Данилов. — Во-первых, это все же художественное, а не документальное произведение, а во-вторых, там суть не в диагнозе, а в противостоянии старого и нового, противостоянии старого опыта и новых достижений. На деле, если возникает подобная якобы неразрешимая ситуация, она сразу же выносится на обсуждение. Аргументированное обсуждение. Вот здесь я вижу вот что, а там — вот что, и так далее… А знаешь, как приятно решать и не ошибаться?

— Знаю, — Эдик отодвинул от себя пустую тарелку, удовлетворенно вздохнул и предложил:

— Еще по пиву?

— Конечно, — поддержал Данилов. — Только давай это допьем сначала.

Эдик поднял вверх руку, чтобы привлечь внимание официантки.

— И не тянет обратно? — недоверчиво прищурился он. — Ни за что не поверю.

— Не столько тянет, сколько вспоминается, — признался Данилов. — Годы из жизни не выкинешь. Часто сны снятся, иногда кошмары…

— Какие например? — оживился Эдик и сказал подошедшей официантке. — Два пива, пожалуйста, и соленых сушек.