Ирина Левитес - Отпусти народ мой...

Счастье еще, что шестиклассников днем не укладывали спать: такого оскорбления, низводящего взрослых людей на уровень неполноценных малявок, Нина бы не перенесла. А ведь на первом этаже располагались спальни, после обеда туда загоняли несчастных детей с первого по четвертый классы, занавешивали окна и двери тяжелыми бархатными пыльными шторами темно-вишневого цвета и заставляли по-настоящему закрывать глаза. Ужас!

Нина пыталась поначалу избегать обязательной продленки, выдумывая то небывалую головную боль, то необходимость сопровождать очень-очень старую и немощную бабушку в поликлинику, но воспитательница быстро раскусила ее хитрости. Принудительное лишение свободы было довольно унизительным. Особенно потому, что она уже достаточно выросла, чтобы в ее жизнь вошла настоящая любовь.

Любовей было несколько. Три старые и одна новая. К старым относилась преданная и верная привязанность к тете Леле и троюродным сестрам — Лере и Жене. Нина никогда не уставала восхищаться их бесчисленными достоинствами.

Туда же можно причислить почти патологическую зависимость от книг и сладкого. Одно без другого теряло смысл; вместе они вошли в жизнь Нины так давно и прочно, что начала она уже и не помнит. Символичным можно считать и то, что все три элемента — книги, сладости и Нина оказались в тесной и темной проходной комнатке, где на ночь раскладывали ее кресло, напрочь перегораживавшее вход и выход. В ногах стоял книжный шкаф, плотно набитый сокровищами: подписными изданиями Чехова в серых обложках, Льва Толстого в пестрых оболочках из тонкой, вечно рвавшейся бумаги, Алексея Толстого в желтых твердых переплетах, Гоголя — в темно-зеленых, с выбитыми барельефами, Шолом-Алейхема в светло-коричневых, Бабеля, Маршака, Достоевского, Бунина, Куприна.

Из сочинений Куприна был изъят и надежно спрятан шестой том, содержащий скандально известную «Яму». Поначалу наивная Нина думала, что кто-то взял почитать и не вернул, но у всех одноклассников, имеющих подписку, шестой том также отсутствовал. Результатом родительской заботы о чистоте детских душ стало курсирование по рукам запрещенного произведения, легкомысленно забытого кем-то из взрослых на полке, и чтение ночью украдкой, под одеялом, при свете электрического фонарика, прилагавшегося в комплекте к злополучному тому.

На нижних полках стояли читаные-перечитаные с трехлетнего возраста, когда она научилась складывать буквы в слова, первые произведения: Барто, Чуковского, Благининой; сказки народов мира, Андерсена, Перро, братьев Гримм…

Да много чего было в старом шкафу. Не было почему-то Булгакова, и когда спустя много лет Нина безоговорочно и навсегда влюбится в его произведения и будет рыдать над страницами «Белой гвардии», в которых подробно и точно описываются Андреевский спуск и дом под номером 13, она вспомнит, что в детстве ее вместе с друзьями неудержимо притягивал именно этот дом. Они часто бегали на крутую улицу, расположенную перпендикулярно к родному Боричеву Току, и играли во дворе булгаковского дома, не подозревая о том, что в будущем здесь откроют музей знаменитого писателя. Став взрослой, Нина случайно наткнется в опубликованной биографии Булгакова на косвенное свидетельство того, что ее прадед, ювелир Иешуа, делал обручальные кольца для Михаила и его невесты Татьяны.

А тогда, в детстве, Нина блаженствовала в своей темной комнатке: у одной стены — книжный шкаф, у другой — стенной, наполненный пузатыми банками с вареньем, повидлом, джемом, конфитюром: из вишен, яблок, крыжовника, груш, смородины, арбузных корок, абрикосов, слив. Повидло из слив было самым вкусным: тяжелым, фиолетово-янтарным, с плотными восхитительными вкраплениями в тугой массе. Однажды Нина увлеклась «Янки при дворе короля Артура» и сливовым вареньем, поглощаемым прямо из трехлитровой кастрюли (пока бабушки не видели). Если бы Марк Твен писал лаконичнее, неприятности бы не случилось, а поскольку произведение было довольно длинным, Нина опомнилась, когда ложка начала скрести по дну. В тот раз все закончилось плохо: пришлось вызывать «скорую».

Но печальное событие не изменило Нинкиных привычек. Перечитав вдоль и поперек все содержимое родного книжного шкафа, добралась-таки и до Лелиного, где стояли, сомкнув ряды, подписки Фенимора Купера, Майн Рида, Жюль Верна, Золя, Бальзака, Гюго, Дюма. Леля книги давала, но сопровождала категорическим требованием: «Увижу хоть одно маленькое пятнышко — больше книг не получишь!» И Нина героически терпела, читая увлекательные страницы без сладкого, что смело может быть приравнено к победе духа над плотью.

Третьей старой любовью, родившейся вместе с Ниной, была любовь к бабушкам. И даже не потому, что они самозабвенно ухаживали за внучкой, выполняя все ее прихоти, вовсе нет. Нина любила их просто так, не задумываясь, не давая себе труда анализировать. У бабушек за долгие годы совместной жизни выработалось четкое распределение обязанностей. Ревекка Евсеевна несла на себе основные тяготы по обеспечению семьи полноценной пищей и поддержанию стерильной чистоты в доме, а Елизавета Евсеевна вносила завершающие штрихи, придающие бытовой прозе неповторимое очарование. В полном соответствии с законами диалектического материализма можно сказать, что Ревекка Евсеевна обеспечивала базис, а Елизавета Евсеевна — надстройку.

Века каждое утро, прихватив латаную-перелатаную кошелку, отправлялась в поход за продуктами. На рынке она придирчиво выбирала небольшой кусочек мяса, или цыпленка, или свежепойманную щуку; пробовала деревенские творог и сметану, щупала тугие бока яблок и мягкие — груш. Через день, чередуя рынок с магазинами, она приносила масло, нежную докторскую колбасу или голландский сыр, нарезанные ловкой продавщицей словно на микротоме. Если дело происходило в выходной или на каникулах, ей навстречу должна была выходить Нина и помогать донести тяжелые авоськи. Ежедневные фуражирские вылазки были оправданы тем, что недавно купленный новенький холодильник «Саратов» был маленьким, вровень со столом, не вполне надежным, а главное — непривычным.

Придя домой, Века готовила обед, блюда которого накануне тщательно продумывались и утверждались на семейном совете. Учитывались: польза для здоровья, разнообразие, наличие витаминов и научное соотношение белков, жиров и углеводов. Из всех достижений цивилизации, как-то: газовая плита, мясорубка и эмалированные кастрюли — Века признавала только газ. Мясо и рыбу она рубила секачом на огромной деревянной доске, убежденная в том, что фарш от соприкосновения с металлической мясорубкой теряет свои полезные свойства, а в кастрюлях варила только бульон, все остальные блюда доверяя надежным и проверенным чугункам.