Ирина Левитес - Отпусти народ мой...

Голосок у Светы был небольшой, но чистый. Она старательно выводила мелодию, и ее глаза сияли от удовольствия.

— Класс! — Нина расцеловала Свету, и троица вернулась в отряд.

Перед концертом, за импровизированными кулисами, к Нине подошли ведущие, девочки из их отряда.

— Вашу песню убираем из программы. Наташка-то хрипит, — деловым тоном уточнила энергичная Лена-маленькая.

— Нет-нет, не убираем. Света будет петь вместо Наташки.

— Света? Украинскую песню? — презрительно процедила медлительная Лена-большая.

— Да не волнуйтесь, она слова прекрасно знает и поет просто замечательно, — заторопилась Нина.

— Дело вовсе не в тексте. Ты себе представляешь, как это будет выглядеть? Света! Поет! Украинскую песню! — четко разделяя слова, чтобы их смысл дошел до непонятливой Нины, объяснила Лена-маленькая. — Абсурд!

— Ты что, хочешь, чтобы вас засмеяли? — поддержала ее Лена-большая. — Кореянка поет по-украински! Курам на смех! Короче, песню из программы вычеркиваем. Свету я уже предупредила. Она все поняла.

Нина бросилась искать подругу. Концерт уже начался, и над сопками летели бодрые слова:

И многоголосый хор дружно утверждал:

Светы нигде не было: ни в мокрой беседке, ни в столовой, ни на пустой танцплощадке. Нина забыла и об испанском танце, и о кастаньетах, и о том, что в зрительном зале ждут ее выхода на сцену мама и Федор.

Единственным неисследованным местом оставалась спальня. Девочка действительно оказалась там. Нина застала ее в тот момент, когда она защелкивала замки на своем коричневом фибровом чемоданчике.

— Уезжаешь? — горестно спросила Нина.

— Да. Мы с мамой как раз на автобус успеваем.

Нина молча стояла, не находя слов. Обида за подругу переполняла ее. Света улыбнулась:

— Не грусти! Все нормально. Ну, я пошла. Пока! — и, подхватив чемодан, исчезла за дверью.

Нина бросилась ничком на кровать. Пропади все пропадом!

Поздно вечером, когда все уснули, ее потрясла за плечо Наташа:

— Спишь? А я слышала, что девчонки собрались тебя как следует ночью отлупить.

— Что? — в это трудно было поверить. Что значит «отлупить»? Да ее никто пальцем в жизни не тронул!

— За то, что ты придумала эту идиотскую затею с песней. Светка наверняка мамаше нажаловалась, вот ее и забрали из лагеря.

Нина лихорадочно натянула «техасы» и свитер. Где эти проклятые кеды? А, вот они! Она выбежала в темную моросящую мглу и, не разбирая дороги, помчалась вниз по склону, к палаткам геологов. Бежать! Бежать из этого вмиг опостылевшего лагеря, от этих жестоких и равнодушных людей!

Они так ничего и не поняли!

Бежать отсюда навсегда!

К окончанию школы Нина четко определила линию своего поведения в отношении поступления в вуз. Без лишних сомнений она твердо объявила домашним: филфак МГУ. Выбор факультета в комментариях не нуждался, а вот вариант с университетом был заведомо провальным.

Причина такой целеустремленности была известна только ей: в этом году вообще не собиралась становиться студенткой, и если проваливаться с треском — так только в самом престижном учебном заведении страны. Знай, мол, наших!

Несмотря на то, что училась необыкновенно легко и даже, мобилизовавшись в последний момент, сдала все выпускные экзамены только на «отлично», заранее продумала свою неудачу на вступительных экзаменах. Сочинение, так и быть, напишет. Просто из интереса: хочется узнать, какие темы дают в элитном вузе, да и проверить заодно, чего стоят восторги учителя литературы в отношении ее способностей. А уж устный экзамен обязательно завалит. И для такого плана есть веские аргументы.

Во-первых, Гриша. В последний раз они виделись прошлым летом, когда Нина приезжала на школьные каникулы. И больше нет никаких сил терпеть эту невыносимую разлуку.

Во-вторых, Женя выходит замуж, а Нина еще ни разу в жизни не была на настоящей свадьбе, тем более собственной сестры, пусть даже и многоюродной.

В-третьих, учеба осточертела. Хочется годик поработать. Со средним баллом аттестата четыре целых и пять десятых ее с большим удовольствием куда-нибудь возьмут.

Этим самым баллом гордилась так, словно он был высшей правительственной наградой. У большинства одноклассников выше четырех не поднимался. В этом году впервые средний балл приплюсовывался к общему экзаменационному, поэтому каждая десятая могла оказаться решающей.

И, наконец, в-четвертых. Непоступление в Московский университет к позорному фиаско не имеет никакого отношения. Небрежно брошенное «поступала в МГУ, не добрала полбалла» должно вызывать уважение к ее героизму, мужеству, а также умственным способностям. Кроме того, всем ясно, что недостающие полбалла объясняются пресловутой пятой графой.

Правда, в тщательно выверенном плане было одно уязвимое место: провал на экзаменах гарантировал возвращение на опостылевший Сахалин, который за два года она так и не смогла принять. Когда становилось совсем невмоготу, садилась в сто восьмой автобус и ехала в аэропорт — смотреть на самолеты, уносившие счастливчиков на запад. Мысленно улетала с ними и бродила в мечтах вместе с Гришей по родному городу.

Сразу после выпускного Нина полетела в Москву, нагруженная тяжелой поклажей. В одном чемодане были наряды, сшитые собственными руками из недорогого шелка разных расцветок, но скроенные по одному лекалу стиля «принцесс». Рельефные линии выкройки создавали иллюзию якобы стройности, которой, по твердому убеждению Нины, ей катастрофически не хватало. Ее фигура была бы более уместна в каком-нибудь восточном гареме: гротескно-пышные грудь и бедра при тонкой талии не соответствовали модным стандартам подростковых фигур и были причиной постоянных терзаний. Кроме нарядов везла несколько учебников, придающих достоверность ее псевдонамерениям сесть на студенческую скамью.

Во втором чемодане, надежно стянутом ремнями, ехали подарки для московской тети Фиры. Точнее, Фиры Эммануиловны Гершман, и не совсем даже тети, а гимназической подруги бабушки Лизы (той самой, с которой они готовились к выпускным экзаменам, сидя на подоконнике в доме на Верхнем Валу, над цветущими кустами сирени, а затем учились в фельдшерско-акушерской школе). В число подарков входили соленая горбуша, балык из кеты, огромная металлическая банка с селедкой и множество маленьких жестяных баночек с красной икрой. Этими сувенирами можно было накормить Москву в пределах Садового кольца, и тетя Фира только руками всплеснула, увидев на пороге растрепанную Нину, еле дотащившую свою родственную передачку, не желавшую влезать в лифт.