Иосип Новакович - День дурака

Они переругивались, пока Иван не махнул рукой и не купил газету с новостями спорта. В полутемной кабинке он анализировал шахматную диаграмму на последней странице. Неприятный запах моющих средств и химии заполнил ноздри. Когда Иван выходил из туалета, ему стало стыдно – как он мог грубить женщине, попавшей в настолько безвыходное положение, что она согласилась мыть сортиры?

Иван добрался до университета слишком поздно, поэтому не смог получить ключ от комнаты в общаге в тот же день. На следующий день, промерзнув всю ночь на скамейке в парке, он робко осматривал свое будущее общежитие. Красные кирпичи просвечивали сквозь голубую штукатурку, словно коленки бедняка через рабочую одежду. Из окон вылетали листы бумаги, описывая круги в воздухе, словно листовки, сброшенные вражеской авиацией.

Кто-то закричал:

– Эй, герой, куда собрался?

Иван обернулся. Он стоял между двумя параллельными зданиями, напоминающими гигантские спичечные коробки, поставленные на бок, и размышлял, не послышалось ли ему, может, это всего лишь эхо. Но внезапно чьи-то ладони закрыли ему глаза, и кто-то сказал:

– Угадай, кто?

Иван повернулся и увидел румяного незнакомца в чистой белой рубашке.

– Но я тебя не знаю.

– И что? Меня зовут Алдо. Хочешь чашку кофе? Залезай в окно!

Иван послушался. Они оказались в маленькой комнатке с тремя кроватями, паркетным полом и серым разодранным ковром.

– Но я не пью кофе.

– Что за странный малый, кофе не пьет! Ну да ладно, а что ты изучаешь? Если хочешь хорошо учиться, то должен пить кофе и курить.

– Какая ерунда! Мне не нужно изнашивать нервную систему неоригинальными средствами которые всего лишь служат орудием конформизма. Все повторяют друг за другом, одинаково курят одинаковые сигареты, одинаково пьют одни и те же сорта кофе.

– А ты забавная птаха. Но посмотри вот на какое совпадение: наш мир застрял в средневековье, пока люди не начали курить. Курево заставило их думать. Но как только они познакомились с кофе, то их мозги заработали по-настоящему, и люди начали изобретать. До кофе люди проводили время за элем и вином, а кофе отучил их от дурной привычки напиваться по утрам и давал силы в течение дня, активизировал мозговую деятельность. Только вообрази, что мы сможем сделать, когда случайно наткнемся на еще более сильные наркотики.

– Это твоя теория?

– Нам рассказал это преподаватель по экономике. Понимаешь, в университете учишься всему. Тебе будет весело, но пообещай ради нашей дружбы, что сейчас выпьешь со мной чашечку турецкого кофе.

Благодаря кофейной теории индустриальной революции Иван отнесся к незнакомцу серьезнее, чем собирался. После кофе, который показался Ивану крепким, подгоревшим, одновременно сладким и горьким, ужасно захотелось спать, и Иван улегся на самую продавленную кровать, свернулся калачиком, сложившись пополам, как зародыш в яйце, с полуоткрытым ртом и полузакрытыми глазами.

Поскольку Иван подал заявку на предоставление общежития одним из последних, ему досталась плохая комната, и на следующее утро он уныло осматривал свое новое жилье – каморку, в которую были втиснуты четыре кровати и два шкафа.

Кто-то постучал в дверь. Иван открыл, и в комнату вошел высокий тощий парень с нездоровым желтоватым цветом лица.

– О, моя собственная кровать! Ты понятия не имеешь, что это значит для меня? Ты какую выбираешь?

– Все равно. Они все кажутся одинаково уродливыми.

Желтый улегся на кровать в углу и тут лее заснул. Воздух вырывался из его ноздрей с тихим звуком, словно мурлыканье. А потом дыхание прекратилось. Грудная клетка Желтого не двигалась, и Иван собирался было проверить пульс, но тут словно бомба взорвалась. Желтый так отчаянно втянул воздух, то вдох напомнил рычание голодного льва или крик умирающей зебры.

Снова стук в дверь. Иван осторожно открыл ее, словно древнюю пророческую книгу, чтобы взглянуть на свое будущее. Кто бы ни стоял сейчас за дверью, он станет его соседом на девять месяцев, днем и ночью. В комнату вошел здоровенный парень по имени Йово с густыми бровями и квадратной челюстью, покрытой колючей щетиной. Они обменялись парой фраз, представившись друг другу, и Иван, показав на Желтого, сообщил:

– Он храпит.

– И что? Даже красотки храпят.

Внезапно из горла Желтого вырвался еще один устрашающий звук, от которого кровь стыла в жилах.

– Мамочки! – воскликнул Йово. – Да, тяжелый будет год. Ты слышал, что в прошлом году шестьдесят процентов первокурсников провалили экзамен по анатомии.

Алдо вызвался быть их четвертым соседом Алдо и Иван, нарядившись в белые халаты, прошли на Новосадскую Международную продуктовую ярмарку, украли большой ящик красных яблок и пронесли его мимо полицейских. Ивану хотелось поразить своего нового друга тем, что он готов на авантюры. Приятели повторили процесс несколько раз и доверху забили шкаф яблоками.

– Этого нам хватит до Рождества, – сказал Иван.

– Ага, – согласился Алдо.

Они угостили своих товарищей, а потом и соседей по общежитию, но оказалось, что соседей довольно много. За двадцать минут они раздали весь «урожай» – полная противоположность Нагорной проповеди, когда парой рыбин и пятью хлебами удалось накормить кучу народу. Здесь уничтожена была целая гора еды, пока толпа голодных студентов, представляющих разные концессии, шумела так громко, что читать проповеди просто не представлялось возможным.

В следующий раз Иван и Алдо украли связку сосисок, такую длинную, что ею можно было обернуть по периметру общежитие. Ивану нравилось ощущение сплоченности и собственной смелости, которое появлялось после совместных краж.

– Это коммунизм, – объяснял Алдо. – Я не получаю достаточной финансовой помощи, хоть я член партии и ветеран. И исправляю эту оплошность. Мы должны исправлять недостатки бюрократической системы.

Поздно вечером, съев украденные сосиски и порадовавшись хитросплетениям nervus vagus [1] Блуждающий нерв (лат.). , Йово открыл дверь и так оглушительно пернул в пустой коридор, что стекла задрожали. Через некоторое время в другом конце коридора скрипнула дверь, и кто-то ответил тем же образом, но в этот раз звук был послабее, словно эхо Йово, но все равно довольно громкий.

– Эй, брат, спокойной ночи!

Земляки прямо в трусах вышли в коридор, обменялись рукопожатиями и договорились как-нибудь вместе пообедать фасолью с грудинкой. Оказалось, что они из одного района, сербской деревушки рядом с городом Бихач в Боснии.

По утрам Иван ходит на практические занятия по анатомии. Ассистенты преподавателя постепенно кромсали какого-то мужика, кидая толстую обвисшую кожу и желтоватый подкожный жир в алюминиевое ведерко, стоявшее на мраморном столе. Они отрезали мускул за мускулом, орган за органом, рассовывая внутренности в сосуды с бирками, на которых писали латинские названия. Скелет отбелили в кислоте и повесили на специальных крючках. Кости, соединенные между собой проволокой, громыхали на сквозняке. Хоронить было уже нечего. Ахиллес разрушил половину Трои, чтобы предать земле тело своего друга Патрокла, неужели можно было оставлять что-то от умершего бродяги, которого и похоронить-то некому?