Илья Штемлер - Завод

У каждой скамейки обычно собирался свой клан. Или скорее — небольшой клуб, со своим неофициально признанным председателем из самых авторитетных знатоков, или, как тут было принято величать, — Полковником. Полковник, как правило, усаживался на середине скамейки, а вокруг сидели и стояли рядовые члены клуба.

Кирилл прошел аллейкой, пытаясь разглядеть за одинаковыми черными спинами фигуру Ивана Николаевича. Он был уверен, что старик здесь — куда ему еще деться в этот холодный осенний день. И не ошибся. Иван Николаевич сидел на краю скамейки, уткнув подбородок в сплетенные пальцы рук и прикрыв покрасневшие рыхлые веки. Серая шапка-пирожок прятала его красивые седые волосы. Кирилл вначале хотел дать знать о себе, но передумал и зашел за изогнутую тяжелую спинку скамейки…

— Кто хорошо разбирался в лошадях, так это великий князь Константин, — послышался сиплый голос Полковника из середины толпы знатоков. — Крупнейший был специалист, я вам скажу… И в газетах об этом писали.

— А не писали в газетах, какой он был толстяк? — спросил Иван Николаевич, не поднимая век.

— Нет. Об этом не писали, — высокомерно ответил Полковник.

— А жаль. Этот знаток являлся в манеж, чтобы согнать лишний жир, — продолжал Иван Николаевич.

— Интересно, как это? — заинтересовался пухлый гражданин с неестественно лиловыми щеками.

— А так. Взбирался на обитый кожей манекен лошади и трясся до одурения. Затем слезал, довольно хлопал по деревянной лошадиной морде и смывался… Забот у него было предостаточно. Этот сукин сын продал Америке Аляску и Алеуты за семь миллионов долларов.

— За семь миллионов двести тысяч, — педантично поправил Полковник. — Тут нужна точность.

Наконец-то Кирилл его увидел во внезапно образовавшемся просвете. Это был старый человек с коротко остриженной бородкой, горбатым носом. Старик все пытался пробиться взглядом слезящихся глаз к Ивану Николаевичу сквозь окружавшую его толпу.

— Кроме того, ваш великий князь был чуть ли не официальный двоеженец, — не отступал Иван Николаевич.

— Позвольте, милейший, какое это имеет отношение к бегам? — воскликнул мужчина с поднятым воротником пальто, многозначительно оглядывая своих коллег.

Все согласно засмеялись и с любопытством обернулись к Ивану Николаевичу, ожидая, что он на это ответит. Однако Иван Николаевич явно ничего не находил подходящего, неторопливым движением вытащил из кармана платок, протяжно высморкался и сунул платок обратно.

— Поэтому он и продал Аляску. Женам на цацки, — буркнул он.

— Ах, как вы однообразны. Это несерьезно, — победно произнес Полковник. — Так вот, Изумруд принадлежал великому князю. Тот купил лошадь за восемь тысяч золотом. И сорвал первый приз на Весенних скачках…

Черные пронафталиненные пальто и шляпы возбужденно задвигались. Видимо, вопрос их глубоко задел.

— Ха! Вы знаете, сколько стоила Принцесса Крыма? — произнес пухлый гражданин. — Семьдесят тысяч рублей в новых деньгах. На аукционе продали французам. Я сам видел. В шестьдесят третьем году.

— Семьдесят тысяч в новых? Глупости! Принцесса на круг позволяла себе три проскачки! — засомневался мужчина с поднятым воротником.

— «Проскачки»… — передразнил толстячок с лиловыми щеками. — А кто жокей? Филя-косой. Это жокей?! Это циркач! Я б его не пустил на ипподром семечки продавать. У него, простите, задница с седла соскальзывает.

— Тише, друзья, тише. — Полковник пытался унять расходившихся знатоков. — При чем тут Принцесса Крыма? Так дали маху французы…

— Ну, это слишком! — взорвался «воротник». — Француз Решамбо взял приз на Европейских дерби… Французы не понимают… Вы много понимаете! «Великий князь, великий князь»… Жулик он, ваш князь. Гад и контра…

— К тому же двоеженец, — подбавил Кирилл. — Официальный.

— Именно! — гордо подтвердил человек с поднятым воротником и присел на скамейку, обессиленный, но, судя по всему, далеко не покоренный.

— Тиха-а-а! — Полковник постучал детскими кулачками о тощие коленки. — Разошлись. По ерунде-то, господи…

Иван Николаевич сдвинул на затылок шапку и удивленно повернул голову на голос Кирилла. Его-то он никак не ожидал встретить здесь. Больше двух недель Кирилл не показывался на ипподроме. Да и сам Иван Николаевич ему за это время не звонил.

— Пойдем-ка отсюда. — Он поднялся. И сразу стал выше всех на голову. — Ну их к чертям. Дилетанты!

Они торопливо шли вдоль аллеи. Свободной оказалась лишь последняя скамья. Иван Николаевич бросился на нее, вытянул ноги.

— Послушайте, как вы здесь оказались?

— Соскучился.

— Знаете, и я тоже. Очень рад вас видеть.

— Были б рады, позвонили.

— Не хотел. — Иван Николаевич снял шапку и тряхнул головой, откидывая со лба волосы. — Что нового? Какие вести от нашего друга-моряка?

Кирилл подумал, что он ни разу за все время не зашел к Адькиной матери. И жила она недалеко от Ларисы. Мог бы и заскочить…

— Новости? Да никаких новостей и нет… Болтается где-нибудь в море-океане. Травит за борт. Он ведь не переносит качки…

Кирилл рассказал, как однажды, давно, они всем классом полетели на экскурсию в Москву. И хуже всех перенесли Полет Адька и еще одна девчонка. Кирилл сидел между ними, так ему крепко досталось — и слева, и справа. Адька теперь стал моряком, а та девчонка замуж вышла и второй раз не может родить, выворачивает ее всю, бедняжку, так, что до родов дело не доходит.

— Токсикоз, — важно произнес Иван Николаевич. — Только это к вестибулярному аппарату имеет слабое отношение. Как-никак я, в некотором роде, эскулап.

— Вы что… в медицинском институте преподаете? — невзначай произнес Кирилл.

— Ага, — поспешно сказал Иван Николаевич и торопливо переспросил — Как дела на заводе? Уладилось?

— Уладилось, — нехотя ответил Кирилл. Он думал — врет ведь старик про медицинский, врет. А зачем? И было неловко. В эту минуту он жалел, что пришел… Иван Николаевич понял состояние Кирилла.

— Точнее — когда-то я и преподавал. А теперь вот пенсионер. — Видно, и старику эта чепуховая ложь была неприятна. — И все. Об этом больше ни слова… Говоришь, наладилось на заводе? Ты ведь в другую бригаду переходить собирался?

— Перешел… Только пока никак в струю не попаду. Так. Все на подхвате.

— Не все сразу, — успокоил Иван Николаевич. — Бригадир как?

— Бригадир? Ну! — Кирилл одобрительно махнул рукой. — Парень свой, только чокнутый малость. Все в какие-то дела втравливает. По науке чтобы все было…

— Ас отцом как? Наладил?

Кирилл тоже вытянул ноги и сунул руки в карманы, тяжело оттягивая вниз полы куртки.

— Вот что… Об этом больше ни слова. Как с медицинским институтом. Договорились?