Денис Драгунский - Господин с кошкой

Первым долгом надо сказать Маше: не волнуйся, девочка, если не сдашь на все пятерки, пойдешь на платное место. И Наташе то же самое, хотя она только перешла в восьмой. Чтоб не завидовала сестре. Сказать: вот, гляди, это тебе на институт. Потом: купить приличную машину. Муж так по-детски завидовал приятелям, у которых иномарки. «Иномарочки», — говорил он. Ну, вот тебе иномарочка. Вообще его надо приодеть. Дочек тоже. Купить новую стиралку. Купить, наконец, посудомоечную. А лучше сразу новый кухонный гарнитур. В ванной тоже сделать ремонт. И перестелить ламинат в коридоре. И отложить что-то на черный день.

Она схватилась за сумку. Проверила кошелек. Все на месте. В кошельке еще было рублей триста. Она сошла с тротуара, подняла руку.

Остановилась серая машина с желтой нашлепкой. Она уселась рядом с водителем.

— Куда едем? — спросил водитель.

— Что-что? — переспросила она.

— Куда едем? — повторил он.

— А вы сколько берете за километр после МКАД?

— Тридцать рублей.

Елена Максимовна замолчала, считая в уме. Потом засмеялась:

— В Париж! — И стала бездумно глядеть в окно. Через полчаса машина выехала за кольцевую.

— Это Минское шоссе? — спросила она. — Почему мы едем по Минскому?

— Вы же сами сказали — в Париж. Пристегнитесь, пожалуйста.

— Вам будет трудно продать такую дачу, — сказал районный архитектор.

— Мне? — засмеялся Кирилл Николаевич.

— Ну, наследникам вашим, — поправился тот.

— С ними все согласовано.

— Покажите бумагу, что они не возражают.

— Закон этого не требует, — твердо сказал Кирилл Николаевич.

— Да, вы правы, — вздохнул районный архитектор. — Но нужна еще виза СЭС.

Кирилл Николаевич готовил себе последнее пристанище под окнами собственной дачи — вот какая фантазия взбрела ему в голову после выхода на пенсию.

Ему не хотелось на кладбище. Там многолюдно и одиноко. Будто на шумной площади чужого южного города.

Лучше у себя, среди своих. Чтоб дети сажали анютины глазки. Чтоб в день его рождения, длинным летним вечером, на открытой террасе накрывали стол. Чтоб внуки и правнуки бегали вокруг и чтобы он сквозь толщу земли слышал их веселый топот.

И еще хотелось всем показать язык. Объяснить, что почем и кто зачем. Сын и невестка относились к его затее безупречно корректно, и это злило. Жена сначала плакала, потом привыкла и даже обсуждала с ним цвет гранита. Это злило тоже.

Визу СЭС давали, если могила будет не ближе четырех метров от забора. Значит, сначала надо найти правильное место. И вообще решить, что это будет: стела, статуя, обелиск? Русская могилка с оградой или надгробие европейского типа? Кирилл Николаевич рисовал эскизы, чертил и вымерял, присматривался к материалам. Он сильно поздоровел от беготни с рулеткой и колышками на свежем воздухе.

Потом он стал готовить почву — в прямом смысле слова. Ибо земля там была тяжелая, глинистая, хоть горшки лепи. Он решил ее смешать с песком и черноземом. Чтоб легче копать, если дело случится зимой, и чтоб быстрее и суше истлеть.

На это ушло общим счетом четыре года. На пятое лето ночью пошел сильный дождь. Как раз там высадили новые цветы, и ливень мог все смыть, и Кирилл Николаевич в плаще поверх пижамы побежал в сарай, вытащил парниковую пленку и кинулся накрывать цветник. Треснула молния, бабахнул гром. Погас фонарь у ворот.

У могилы стоял спортивный автомобиль. Из открытой дверцы выглядывал молодой человек восточного вида.

— Кто вы такой? — строго спросил Кирилл Николаевич.

— Азраил меня зовут, — без акцента сказал парень. — Садитесь, пожалуйста.

Кирилл Николаевич, человек вообще-то жесткий и злой, шмыгнул носом и сел рядом.

— Обернетесь — все пропало, — сказал Азраил.

Кирилл Николаевич зажмурился и не видел, как сын и невестка тащат его в дом, вызывают «скорую». Как боятся разбудить его жену. Машина мчалась, и ему было даже весело.

Но потом, весь остаток вечности, он очень скучал по ним. И жалел, что так по-дурацки провел последние годы.

Серега Касаткин работал в системе водоканала. Задача его была — ловить презервативы, которые попадали через канализацию в последний очистной водоем. Оттуда вода шла уже в реку, а эти изделия забивали сетки и тормозили сток. Поэтому Серега два раза в день надевал непромокаемый костюм и желтый спасательный жилет, брал сачок и сетку, садился в резиновую лодочку и выплывал на широкое зеркало почти ничем не пахнущей воды.

Вода тихо вращалась, поэтому презервативы скапливались в середине. Они были похожи на нежных черноморских медуз. Особенно много их было по вторникам. После некоторых подсчетов Серега понял, что главный любовный день в городе — суббота, а до последнего водоема резинки добираются где-то через трое суток. И попадают в его сачок.

Эти мысли Серега держал при себе. С кем про такое поговоришь? Друзьям и девушкам он объяснял, что работает рафинатором, то есть отвечает за очистку важнейшего стратегического продукта на секретном предприятии. Если подумать — чистая правда. Но все равно неприятно, что нельзя сказать прямо. Поэтому Серега хотел стать охранником, ходить в камуфляже и метелить всяких козлов. Но было страшновато. Поэтому козлов он метелил в уме, а в жизни брал сачок и отплывал от бетонного берега. Тем более что платили ему неплохо. Не много, конечно, но и не сказать, что сущие копейки.

Однажды Серега купил горящую путевку в Прагу. Гулял среди туристов по старому городу, пиво пил в кафе. Улочки такие, черепица, булыжник. Вдруг видит — музей средневековых орудий пыток. Интересно! А рядом туалет. Решил зайти на всякий случай. Туалет платный. Десять крон. По-нашему — пятнадцать рублей. Нормальная цена. Спустился вниз, в подвал. Протянул монетку в окошко. И увидел, что на кассе сидит мужчина.

Сделав все дела и вымыв руки, Серега задержался у кассы, отошел в сторонку и стал смотреть на кассира. Немолодой, даже седой немного. Приятное серьезное лицо. Рубашка в клетку. Обручальное кольцо на пальце. Улыбается посетителям, сдачу им дает, отвечает на вопросы.

Сереге вдруг захотелось поговорить с этим человеком. Как с отцом или старшим братом. Про жизнь, работу и вообще — зачем все это, в чем смысл и толк.

Кассир увидел, что на него смотрят, улыбнулся и спросил что-то.

Серега вспомнил, что не знает ихнего языка. Махнул рукой и пошел смотреть орудия пыток.

Лена очень ценила своего мужа, но ей не нравился его нос. Длинный и тонкий, с большими, высоко вырезанными ноздрями. Перегородка видна, розово-коричневая такая. Особенно противно, когда насморк.