Йозеф Винклер - Кладбище мертвых апельсинов

В съемной комнате в Риме в первую ночь мне приснилась горничная, над верхней губой которой были две струйки крови наподобие усов Гитлера. Она подошла ко мне, я протянул ей свои трясущиеся ноги, кровь потекла из ее рта по подбородку. Я в страхе проснулся и хотел разбудить Андреса, но был словно парализованный, прошло несколько минут, прежде чем я смог пошевелиться в постели. Я не произнес ни слова и с сильно бьющимся сердцем целый час лежал в ожидании сна. Вслед за этим мне приснился второй сон. Епископы и кардиналы в полном облачении умирали под градом пуль, мертвыми застывая в своих креслах, причем я не видел на их телах ран. Я подошел поближе к одному кардиналу и долго рассматривал его труп. Меня разбудил громкий звон монастырского колокола с улицы Толмино, который звонит каждую четверть часа даже ночью, в первые ночи давая мне спать лишь по пятнадцать минут.

Вы не подаете больше признаков жизни?! – Я пишу о смерти, мой дорогой!

Мне приятнее с мертвыми, они ничего мне не сделают и тоже люди.

Хорошо, что еще только февраль, и дерево перед моим окном не зеленеет, на нем нет листьев, и я могу из моей римской комнаты смотреть на улицу, надеясь увидеть хотя бы автомобильную аварию, что помогло бы развеять скуку. В конце концов, я хотел бы оказать первую помощь.

● ●●

На улице я увидел человека в очках для чтения, читавшего приклеенную на стену газету «Унита». В руках мужчина держал два зеркальца, с помощью которых направлял свет уличного фонаря на газету.

С керосиновой лампой в руке я шел по зебре, разделявшей могилы Хуберта Фихте и Жана Жене.

На несколько десятых секунды в стеклянной витрине магазина церковных сувениров, где продаются статуи епископов, кардиналов, святых и дароносицы, двое полицейских на мотоцикле пересеклись с держащей пасхальную хоругвь статуей Христа в человеческий рост, упакованной в прозрачный пластик.

У меня задрожали колени, когда в Трастевере я бросил взгляд в парикмахерский салон и увидел сидящего перед зеркалом в инвалидной коляске мужчину, которого брил парикмахер. Парикмахер кивнул мне, говоря, что охотно побрил бы и меня, окажись я в инвалидном кресле, но для этого мне прежде нужно лишь невнимательно перебежать улицу.

В фильме по роману Альбера Камю «Посторонний» судья, желая вызвать раскаяние в душе убийцы Мерсо, которого играл Марчелло Мастроянни, достал из выдвижного ящика секретера серебряное распятие и сунул Мерсо под нос. «Знаете его?» – закричал он дрожащим голосом. Он как будто поднес Распятого к моему лицу. Несчастный и опечаленный, я откинулся на спинку кресла кинотеатра и закрыл лицо руками.

Девятнадцатого сентября, в день, когда должна потечь кровь святого Януария, святого покровителя Неаполя, неаполитанские дети приклеивали ко рту наклеивающиеся картинки с изображением святого Януария, затем отрывали крепко приклеившиеся ко рту картинки, так что на клейкой стороне бумажки оставалась пара лоскутков кожи, и губы детей начинали кровоточить.

Сегодня я должен был пять раз залезть в карман, чтобы бросить мелочь под ноги нищенке перед входом в кафедральный собор в Лидо ди Остия, в наказание заставляя ее сгибаться.

Увижу ли я когда-нибудь еще маленького мальчика, сидевшего с зеркалом в поле на окраине Рима и слепившего им черных муравьев?

Рота инвалидов войны в форме гусиным шагом маршировала – насколько позволяла инвалидность – между могилами еврейского кладбища.

В темноте распятия на груди монахинь блестели, освещенные светом автомобиля.

Я зажег две свечи, читая в дневнике Фридриха Геббеля про смерть его второго сына.

На прилавке мясника на улице Сен-Дени в Париже я увидел тушу убитого, но не разделанного кабана, окровавленная морда которого была засунута в пластиковый пакет. Я трижды спросил у продавщицы, сколько стоит вся туша, цена за килограмм меня вообще не Интересовала, прежде чем она оценила вес туши и дала ответ. С окровавленной тушей на плечах я шел вдоль Сены к кладбищу Пер-Лашез и там зарыл тушу рядом с уродливым надгробием Оскара Уайльда. Я проснулся с бьющимся сердцем и почувствовал, что мой затылок весь исколот черной кабаньей щетиной.

● ●●

Действительно ли в каждой капле крови моей матери есть кладбищенская земля? Запах стебля подснежника в руке ребенка!

Дети, лежащие в детском отделении сумасшедшего дома в кроватках с решетками, не раз в страхе ворочаются с боку на бок, слыша последние крики животных, доносящиеся из расположенной неподалеку бойни.

Я страшно стыдился, когда дождливым вечером в Риме испытал страх смерти, смотря диснеевский фильм по телевизору, и, выпив пива, спокойно заснул.

Вместо пальцев я увидел на моей руке десять раков, которые ползли по кругу по некрологу в черной рамке. Я тщетно пытался разобрать имя умершего.

Со своей головой в зубах я плыву через Днепр в праздничном одеянии попа.

Нищий с постоянно звонящим колокольчиком на суставе руки и висящим на груди большим образом Девы Марии с серебряной тарелкой в руках кружит между людей на пьяцца Ротонда.

Если уж на то пошло, то пусть мою жизнь спасет зверь, а не человек, потому что я был бы до конца своей жизни обязан своей жизнью этому человеку, даже если бы он сказал: «Не надо благодарности!» Из-за одного только чувства долга, из-за того, что всей дальнейшей жизнью я обязан человеку, я бы обязательно покончил с собой.

Опуская письмо в щель римского почтового ящика, я тут же отдернул руку, как только оно стало падать, боясь, что не только письмо, но и моя рука упадет вслед за ним в почтовый ящик.

● ●●

Кто был молодой бритоголовый мужчина в женском платье, свалившийся под деревом и оставшийся замертво лежать на земле, лицо которого было прикрыто коричневой оберточной бумагой? Мальчишка подошел к мертвому телу, снял с его лица бумагу, сложил ее и вложил в свой ботинок.

Епископ в парадных ризах с митрой на голове и крошками облаток в углах рта срезал пряди волос над висками пятнадцатилетней крестьянской девушки, а затем дал ей в руку распятие и возложил на нее монашеский венец. Ее усыпанное лепестками роз орденское платье, которое он держал на серебряном подносе, он окропил святой водой и окурил ладаном. Монахини состригли новообращенной остаток волос, повязали на стриженую голову белый платок, целомудренно сняли с нее, вытащив из-под белого ниспадающего халата, верхнюю одежду и грубое, льняное, пахнущее лавандой нижнее белье. Четки, что ей протянул епископ и которые она повязала вокруг своих бедер, состояли из позвонков одного из шести детских скелетов, найденных в пруду одного из римских женских монастырей. О доблестные Дева Мария и мученица Урсула, ты, убедившая целую свору в десять тысяч девственниц, что лучше принять смерть, чем запятнать свои целомудренные души тяжким грехом. Молись обо мне, чтобы и я столь же стойко противостоял моей плотской ненасытности и соблазнам мира сего.