Андрей Шляхов - Доктор Данилов в поликлинике, или Добро пожаловать в ад!

— Мария Осиповна опять на бобах осталась!

— Что так?

— Да вот, нашла дочке приличного мужика, в мебельном на Соперникова заместителем директора работает, а эта шалава встретилась с ним пару раз и сказала, что он ее не удовлетворяет.

— Да ее удовлетворить — целый полк нужен! Одно слово — непутевая. Бедная Мария Осиповна.

— И не говорите, Клавдия Петровна. Наградил же бог дочерью… А вы видели, каким гоголем наш новый доктор с третьего участка ходит? Даром, что из Сибири, а всегда при галстуке…

— Поначалу все так фасон давят, думают — столица. А как поймут, что тут у нас деревня деревней…

— Ой, и не говорите! Сплошное бескультурье. Вчера сижу у окошка и слышу, как одна соплюшка Валентине Павловне говорит: «Быстрей шевелись, старая кляча, не видишь — сколько народу собралось!»

— Вот нахалка! А Валечка что?

— А то вы не знаете нашу Валентину Павловну! Она ей все, как есть, и сказала! И родителей вспомнила.

— С такими только так и надо…

Клавдия Петровна оказалась настолько любезной, что помогла Данилову донести карты, подлежащие проверке, до кабинета Воскресенской.

— Ну и как вам на участке? — улыбнулась Ирина Станиславовна.

— Нормально, — ответил Данилов. — Но если когда-то давно у меня и появлялись мысли о возможной работе участковым терапевтом, то после вчерашнего…

— Ну это аврал, а так у нас очень даже неплохо. Летом — так вообще не жизнь, а праздник. Народу на приеме мало, вызовов три-четыре. Район у нас зеленый, идешь на вызовы, как на прогулку… Аж вспомнить приятно. А сейчас, конечно, тяжело. У нас еще и Низматов заболел, успел уже заразиться. Завтра еще кто-нибудь заболеет, и что тогда?

— Дадут еще кого-нибудь на усиление.

— А кого еще-то? Окулиста или ЛОРа? Инфекционисту Александре Алексеевне возраст не позволяет по домам бегать, подростковый врач с пожилыми людьми общаться не может. Ее лет пять назад попробовали в эпидемию послать на участок, так сразу же столько жалоб посыпалось…

— Почему?

— Вы слышали, как Галина Григорьевна с подростками общается? «Встань! Повернись! Раздевайся! Одевайся! Помолчи, не мешай!» Подростки это еще терпят, а вот взрослые на такое обращение реагируют крайне негативно… Кардиолога если послать — так она на второй день больничный возьмет, эндокринолога — нельзя, она у нас незаменимая. Вот и остаются для усиления одни заведующие отделениями, мы с Татьяной Ивановной. Ну, а уж когда совсем невмоготу, то сажают на машину Пахомцеву и вперед! Скорость у нее невероятная, хоть пятьдесят вызовов дай, к семи вечера все переделает! У вас вчера никаких чепэ на вызовах не было?

— Никаких, Ирина Станиславовна. Прикол был — одна дама предлагала расплатиться за больничный любовью, — улыбнулся Данилов.

— Какой адрес? — сразу же спросила Воскресенская. — Я таких беру на заметку.

— Белополянская, девять, дробь четыре, квартира двадцать, — вспомнил Данилов.

— А-а, Коноплянникова… — вспомнила заведующая. — Эту я знаю, ее вся поликлиника знает и весь район… На Белополянской в доме семь-один, квартира четырнадцать есть еще одна красавица по фамилии Рябоконь, имейте в виду. Она часто вызывает на дом с похмелья. Упаси бог с ней связаться, — Воскресенская улыбнулась. — Джамшид Шарифович не устоял перед ее обаянием, так от нас с Пахомцевой получил как следует за то, что выдал больничный, и две недели к Сабурову на промывания ходил.

— Я устою, — пообещал Данилов. — Можете не волноваться.

Воскресенская открыла одну из карт, принесенных Даниловым, прочитала оставленную им запись и одобрительно сказала:

— Пишете вы хорошо, разборчиво и по делу. Статталоны уже написали?

— Да.

— Тогда идите работать, я вас больше не задерживаю. Да, кстати, такой совет, вернее — маленькая хитрость на время эпидемии. При ангине положено делать два актива подряд…

— Я в курсе.

— На первый идите, и если там все хорошо, то завтра просто позвоните и узнайте, как дела. Если — нормально, то и ходить незачем. Но в карте запись о посещении должна быть…

С актива к «будущему золотому голосу России» Данилов и начал.

— А, это опять вы, доктор! — Данилову показалось, что отец Машеньки даже обрадовался его приходу. — Заходите. Мы вчера приглашали специалиста из Центра оториноларингологии, и он одобрил назначенное вами лечение.

— Я счастлив, — ответил Данилов, снимая куртку.

— Вы уж извините, что я вчера приставал к вам с расспросами…

— Ничего страшного, я понимаю ваше состояние.

— А последний вопрос можно?

— Можно, — разрешил Данилов, проходя в ванную.

— В Учкудуке нет медицинского института. Я смотрел в Интернете…

— Да в Москве я учился, — улыбнулся Данилов. — И родился в Москве. И всю жизнь работаю в Москве. Только вот таких прицельных расспросов я не люблю и, собственно, отвечать на них не обязан. Если я официально работаю в медицинском учреждении, то это означает, что я обладаю всеми требуемыми знаниями и навыками.

— Да-да, совершенно верно, — смутился отец Машеньки…

Следующий вызов был к пенсионерке, инвалиду второй группы. Причина шаблонная — выписать лекарства, ну и заодно измерить давление. Когда Данилов дописывал последний рецепт, пациентка вдруг спросила:

— Доктор, а можно я вам подарочек сделаю?

— Нельзя, Вера Федоровна, — ответил Данилов, не отрываясь от дела. — Подарочки здесь совершенно излишни.

— Я не о бутылке говорю, — Вера Федоровна, кажется, слегка обиделась. — Я имею в виду хороший подарок, которого вам хватит до конца жизни.

— Все равно не надо, только скажите мне, о чем шла речь? Вы меня просто заинтриговали.

— Я лучше покажу!

Вера Федоровна открыла левую дверку трехстворчатого полированного шкафа, стоявшего в комнате, и достала оттуда сложенный в несколько раз отрез белой материи.

— Вот, это простыня, которой нет сноса!

Данилов пощупал уголок простыни. Материя и впрямь была плотной, хоть палатку из нее шей.

— Вы не думайте, доктор, они у меня непользованные. Тридцать лет лежат, ждут своего часа.

Почтенный возраст ткани выдавала легкая желтизна.

— Чистый хлопок! У меня все по полным гарнитурам, как полагается — простыня, пододеяльник, наволочка…

— Спасибо огромное, но у меня достаточно постельного белья. Кстати, а что за материя, никогда такой не встречал?

— О-о-о! — многозначительно протянула Вера Федоровна. — Это — наждачная ткань!

— Какая?

— Наждачная. Я на заводе «Калибр» работала, так нам рулонами выдавали крупнозернистую наждачную шкурку. Мы ее вымачивали в воде, счищали сам наждак, отбеливали в хлорке и шили из нее постельное белье. В магазинах тогда его днем с огнем не сыскать было. А тут свое, дармовое, да какое! — Вера Федоровна любовно погладила простыню рукой. — Я запасла себе двадцать полных комплектов, а куда мне их? Три комплекта я пользую, а остальные лежат без дела. Сын не берет, у него жена такая фифа, что только на шелковых простынях спать может. Вот я и решила вас осчастливить.