Вальтер Флегель - Когда стреляют гаубицы

* * *

Герда с интересом выслушала рассказ Шихтенберга о том, как он собирается осушать заболоченный участок земли. Ее радовало, что он рассказал о своих смелых планах именно ей, а не кому–нибудь другому.

«Как хорошо, что есть люди, которых волнуют такие вопросы! Нужно будет все хорошенько обдумать. Прорыть каналы на полях — это полдела, нужно будет сделать переходы через эти каналы, а может, еще что…» — думала она, идя домой.

Герда не обращала внимания на лужи под ногами и не заметила, как дошла до дому. Она вошла в полутемные сени, где пахло сырой землей, железом и каким–то тряпьем. Держа под мышкой сверток с газетами, Герда вошла в кухню.

— Здравствуйте, — поздоровалась она и сняла с головы платок. Вымыв руки, бросила на себя беглый взгляд в зеркало и подошла к столу.

Села она напротив фрау Энгель, матери Грунделова, и его отца. Взяла кусок хлеба.

— Ну, что нового? — повернулся к Герде Грунделов.

Все присутствующие уже привыкли, что кузнец всегда одной и той же фразой начинает очередные нападки на Герду.

— Скоро место за столом рядом с тобой пустовать не будет, — продолжал кузнец.

Все недоуменно переглянулись.

— Чего это вы на меня так уставились? — Кузнец отрезал кусок сала и положил на ломоть хлеба. — Скоро у нас появится постоялец.

— Что еще за постоялец? — Фрау Энгель нахмурила лоб. — Я ничего не знаю.

— Я и сам только сегодня об этом узнал, — ответил кузнец, отправляя в рот внушительный кусок хлеба. Он хитро улыбнулся, оглядев недоуменные лица родных. — Ну, что вы на меня уставились, будто я фокусник? Ешьте спокойно. Или вам еда не по вкусу?

И он снова откусил хлеба. Настала тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов да чавканьем кузнеца.

— Ты, наверное, выпил уже? — проговорила Герда.

— Нет, ни глотка. Корчма сегодня закрыта. То, что я вам сказал, это правда. — Кузнец отложил нож в сторону. — Ваш кооператив сегодня побираться приходил.

Герда перестала есть.

— Да, да, не удивляйся. Шихтенберг сегодня ездил к солдатам, просил помощи. Вот они и пришлют к нам солдат, так что в каждом доме будет постоялец, чтобы вы знали. — Кузнец, довольный, откинулся на спинку стула.

— Ну и мысли же тебе приходят в голову! — возмутилась Герда.

— Ты что, не веришь?! Спроси у Шихтенберга!

— И спрошу!

— Ого! Да ты, я вижу, в самом деле не веришь мне, а?

— Не говори так, Шихтенберг сам говорил мне…

— Конечно, к нам пришлют на постой не простого солдата, а офицера. Так где ты его положишь спать, а? — Гельмут рассмеялся и добавил: — Небось пришлют такого красавца, что просто залюбуешься!..

— Оставь меня в покое!

— Ты их еще не знаешь! — Грунделов задумчиво покачал головой.

— Гельмут, скажи наконец, правда это или нет? — спросила Анна–Мария.

— Если я говорю, то правда!

— Иногда ты шутишь…

— Сегодня я говорю серьезно!

Герда недоверчиво посмотрела на него и спросила:

— А что они здесь делать будут?

— Строить вам свинарник!

И тут Герда вспомнила, с какой уверенностью Шихтенберг говорил о том, что скотный двор будет построен. Видимо, Шихтенберг решил сделать сельчанам приятный сюрприз.

— Ну что ж, будет очень хорошо! — громко произнесла она.

— Только вы от такой помощи еще беднее станете! — буркнул Гельмут.

— Да, да! — Старик поддержал сына. — Я–то уж знаю, как они орудуют…

— И долго они пробудут здесь? — поинтересовалась Герда.

— А тебе–то какое дело до того, будут нам помогать солдаты или нет? — При этих словах старика Герда встала. — В селе много таких, кто горазд языком болтать…

Герда вышла из комнаты, так хлопнув дверью, что в шкафу зазвенела посуда.

— Вот до чего дожили! — пробормотал старик кузнец. — В собственном доме слова не скажешь! — Вытащив газету, он уставился в нее.

Через минуту Герда вернулась.

— Скажите, — обратилась она к старику, — вы уже давно живете в этих краях?

— Да, а что?..

— Здесь всегда было так сыро?

— Да–а, — старик откинулся на спинку стула. — Насколько я помню, всегда. Сухо здесь не бывает.

— И против заболачивания ничего нельзя сделать?

— Что тут сделаешь? Так было, так и будет.

— А помнишь, как перед самой войной, — вмешалась в разговор жена старика, — к нам сюда приезжал один господин и говорил, что они хотят осушить эти болота.

— Было такое. — Старик пожал плечами.

— Вон как! — воскликнула обрадованно Герда. — Выходит, уже этим вопросом занимались. Почему же ничего не сделали?

— Этого я не знаю. Может, не получилось ничего, а потом началась война… Тем более не до того было… — сказал старик.

— И кто тебе вбил мысль о каком–то осушении! — не стерпел Грунделов. — Вы и хлев–то самостоятельно построить не можете. Выдумываете планы, а у самих, кроме выдумки, ничего нет!

— Разумеется, мы с такой работой сами не справимся, но если нам помогут, тогда все планы можно претворить в жизнь.

Все с удивлением уставились на Герду, а старик кузнец рассердился:

— Черт знает что творится на белом свете! — И занялся своей трубкой.

— Я никак не пойму, почему вы всегда так упорствуете. Это все равно что выходить в поле с косой, когда все выходят с косилками! — не сдержалась Герда.

— С косой–то оно надежнее! — ответил старый кузнец.

Возражения старика раздражали Герду, тем более что говорил он всегда со злостью и желчью.

— С косой, Герда, оно самое надежное! — повторил он.

— Конечно, — поддержал отца Гельмут. — До сих пор мы только косой и косили — и всегда были с хлебом. А теперь, выходит, нам косы уже не нужны, а?

— Но с ними далеко не уйдешь, все время нужно останавливаться.

— Ах, Герда, а разве можно работать и не останавливаться?

— Ведь мы строим для будущего!

— Так ведь и старое было неплохим, — проговорил старик. — Надеюсь, ты это понимаешь…

— Мы трудимся для нового!

— И я для нового, десять навозопогрузчиков сделал, каких у нас сроду не было, — сказал Гельмут.

— Но ты делал их для себя.

— Нет, не для себя. Один из них купил ваш кооператив.

— Да, но вступать в наш кооператив ты не хочешь, не так ли? — Герда чувствовала, что она вот–вот взорвется. — Иногда ты говоришь, как кулак, и хотя не являешься им, но зато помогаешь им! — Не желая продолжать разговор, Герда вышла из комнаты.

«Значит, солдаты нам помогут, — подумала она, — Ну что ж, посмотрим…»

3

Унтер–офицер Хаук, войдя в спальную комнату, тихонько прикрыл за собой дверь. Он обошел печку и, приблизившись к окну, где стояли койки солдат первого расчета, зачем–то посмотрел в окошко, как будто в темноте можно было что–нибудь рассмотреть. Однако увидел только кровати, шкафчики для обмундирования и смеющиеся лица что–то рассказывающих солдат, отраженные в стеклах.