Никколо Амманити - Я заберу тебя с собой

Потом он заметил слабое свечение с задней стороны здания. Оно шло из-за решеток на окнах класса технических средств обучения.

— Вот о… ни где, сардинцы.

Что ему делать? Вызвать полицию?

Он прикинул, что ему понадобится по меньшей мере минут десять, чтобы доехать до комиссариата, еще десять, чтобы объяснить этим тупицам, что в школе воры, и еще десять, чтобы вернуться. Полчаса.

Слишком долго. За полчаса их уже и след простынет.

Нет!

Он должен сам поймать их. Взять их с поличным.

Наконец-то он сможет кое-что предъявить этим уродам из «Стейшн-бара», которые над ним насмехались.

«Итало Мьеле никого не боится».

Вопрос только в том, как перебраться через ворота.

Он побежал к машине, пыхтя, как насос для резиновых лодок. Схватил Алиму за руку и вытащил ее и наружу.

— Давай, ты мне должна помочь.

— Оставь меня в покое. Отвези меня на шоссе.

— Да что ты заладила: отвези, отвези. Ты мне должна помочь, и все тут. — Итало тащил ее к воротам. — Сейчас ты присядешь на корточки, а я заберусь тебе на спину. Потом ты встанешь. Так я смогу перелезть. Садись давай.

Алима отрицательно качала головой и упиралась ногами. Это была абсурдная идея. Как минимум она себе грыжу заработает.

— Садись! — Итало положил руки ей на плечи и пихал ее к земле, пытаясь заставить согнуть ноги.

— Нет-нет-нет, не хочу! — сопротивлялась Алима.

— Тихо! Тихо! Садись! — Итало не сдавался и пытался одновременно и вскарабкаться женщине на плечи, и заставить ее присесть. — Садись! — Убедившись, что это не действует, он принялся умолять: — Прошу тебя, Алима! Ты должна мне помочь. Иначе мне конец. Я должен следить за школой. Меня уволят. Меня выгонят. Пожалуйста, помоги мне…

Алима фыркнула и на мгновение расслабилась. Итало быстро этим воспользовался, толкнул ее вниз и одним махом, чего сложно было ожидать при его массе, влез ей на плечи.

Когда он взгромоздился ей на плечи, они превратились в уродливого великана. С кривыми черными ножками. Туловищем, напоминавшим по форме бутылку кока-колы. Четырьмя руками и маленькой круглой, как шар для боулинга, головой.

Алима под тяжестью в сто с лишним килограммов не могла управлять своими движениями и шаталась то вправо, то влево, а Итало сверху качался вперед-назад, как ковбой на родео.

— Охххх! Оххххох! Куда ты? Так мы упадем. Ворота там. Иди прямо. Поворачивай! Поворачивай! — пытался направлять ее Итало.

— Я не… могу…

— Так мы упадем! Вперед! Вперед! ИДИ, ЧЕРТ ТЕБЯ ВОЗЬМИ!

— Не получа… Слезай. Сле…

Алима попала ногой в ямку и сломала каблук. На мгновение она замерла, пытаясь удержаться, сделала пару шагов, окончательно потеряла равновесие и рухнула. Итало полетел вперед и, чтобы не упасть, ухватился обеими руками за шевелюру Алимы, как за гриву разгоряченного жеребца.

Что оказалось весьма опрометчиво.

Итало плюхнулся лицом в грязь, разинув рот и сжимая в руках парик.

Алима прыгала, схватившись за голову: вместе с париком он выдрал у нее изрядное количество волос. Увидев наконец, что он лежит неподвижно, лицом в луже, подскочила к нему.

— Итало! Итало! — Она перевернула его на спину. — Что с тобой? Ты не умер?

Все лицо Итало было покрыто слоем грязи. Он открыл рот и начал отплевываться, потом открыл глаза и, проворно поднявшись на ноги, побежал к машине.

— Нет, я не умер. А вот сардинцы — покойники.

Он открыл дверцу, снял машину с ручного тормоза и стал толкать к воротам. Влез на капот, а потом на крышу. Схватился за верх решетки. И попытался перелезть.

Безуспешно. У него ничего не получалось. Руки оказались слабоваты, не хватало силы подтянуться.

Стиснув зубы, он сделал еще одну попытку.

Никак.

Он побагровел, сердце бешено бухало в ушах.

«Сейчас тебя хватит инфаркт и ты свалишься отсюда и помрешь, как последний кретин, погеройствовать решил».

И если рациональная, осторожная часть его сознания говорила ему, что надо бросить эту затею, сесть в машину и поехать в полицию, то другая, принадлежавшая упрямому ослу, требовала не сдаваться и попробовать снова.

На этот раз, вместо того чтобы подтягиваться на руках, Итало с трудом задрал повыше свою больную ногу и поставил ее на край стены. Теперь было полегче. Никто никогда бы не подумал, что он способен на такое усилие. Он подтянулся и вскоре переполз на крышу своего домика.

Полежал немного, распластавшись, приходя в себя, переводя дух и ожидая, когда сердце, колотившееся как сумасшедшее, сбавит обороты.

Спуститься было куда проще. Старая деревянная лестница, служившая для сбора черешни, стояла у стены дома.

По ту сторону ворот Алима сидела на капоте машины, скрестив руки на груди и пыхтя.

— Садись в машину. Я скоро.

Итало проник в дом, не зажигая света. Прошел через гостиную, вытянув руки вперед, и не заметил сундука, который использовал как стол, когда смотрел телевизор. И со всей силы влетел в угол здоровым коленом. В глазах потемнело. Он перетерпел боль, ругнулся сквозь зубы и мужественно направился к старому шкафу, открыл створки и как сумасшедший стал рыться в чистом белье, пока не ощутил под пальцами успокаивающий холод стали.

Закаленной стали его двуствольной беретты.

— Ну, теперь поглядим… Чертовы сардинцы. Поглядим. Я сейчас вас выпру на ваш остров. Выпру как миленьких.

И он заковылял, прихрамывая, в сторону школы.

ПАЛМЬЕРИ ЗАСУНЬ СВОИ КАСЕТЫ СЕБЕ В ЗАД

Огромные красные буквы занимали всю дальнюю стену класса технических средств обучения. Буквы, кривые, как артритные пальцы, наезжали одна на другую, одной и вовсе не хватало, но послание было понятным, совершенно недвусмысленным.

Пьерини написал эту фразу, теперь настала очередь остальных.

— Ну! Чего ждете? Пока день настанет? Пишите! — Он принялся подначивать Баччи: — Чего стоишь столбом, толстяк? Мозги растерял или, может, боишься?

На лице Баччи было то же безнадежное выражение, какое появлялось всякий раз, когда мать вела его к стоматологу.

— Да что на вас на всех нашло?! Пишите что-нибудь! Отупели что ли? — Пьерини подтолкнул Баччи к стене.

Баччи встрепенулся, словно хотел что-то сказать, но потом нарисовал жирную свастику.

— Хорошо! Прекрасно. А ты, Ронка, чего ждешь?

Ронка не заставил себя упрашивать, тут же взял баллончик и принялся за работу:

ДИРЕКТОР СОСЕТ У ЗАМДИРЕКТОРА

Пьерини одобрил.

— Классно, Ронка. Теперь твоя очередь. — Он подошел к Пьетро.

Пьетро опустил глаза и уставился на носки своих тапок, ком в горле вырос до размеров батона. Баллончик с краской он перекладывал из руки в руку, словно тот был горячим.

Пьерини ударил его по затылку:

— Ну что, Говнюк?

Пьетро не шевельнулся.

Он ударил его еще раз: