Марк Далет - Орбинавты

Две луны тому назад я, Маникатекс, бехике племени коки на острове Борикен, с болью и радостью сообщил сыну своему Орокови, что намерен обучать всему, что знаю, высокого чужестранца с соломенными волосами.

С болью, ибо это могло означать, что возлюбленный сын мой так навсегда и останется лишь учеником и помощником бехике, хотя достоин он большего.

С радостью, ибо пришелец наделен таким даром, о каком не рассказывают даже песни. И в эти смутные времена, перед лицом грядущих бед, я вижу в нем росток надежды для моего народа.

Ведомо мне через мудрость кохобы, от предков наших, сообщающих свои желания шелестом веток и отростками корней, от охранительницы Коки, от безначального создателя всего сущего Юкаху Багуа Маокоти, обитающего в небесах, и предвечной матери его Атабей, защитницы рожениц, что близится время, когда весь наш народ на островах этого моря будет подчинен и почти полностью истреблен. Не карибами, издревле совершавшими набеги на наши селения, похищавшими наших мужчин ради принесения их в жертву и наших женщин ради их красоты. А соплеменниками этого пришельца, людьми с белыми лицами и телами, облаченными во многие накидки и наделенными огромным могуществом.

Ведомо мне, что я не доживу до этого времени. Сын же мой доживет, и многое сможет он сделать ради народа нашего, но лишь как верный помощник тому, кто сумеет вобрать в себя сокровенные знания обоих народов и уберечь их. Ибо грозит одному из этих народов судьба истребляющих и страшное возмездие великих богов. А над другим повисла ужасная доля истребляемых.

Сказал я все это сыну своему возлюбленному, и он разделил мое горе и мою радость. Обещал он мне, что будет верен преемнику, кем бы он ни был, если это дает людям хотя бы слабую тень надежды. Ибо мудр не по годам мой сын, и бывают у него вещие видения, и знает он то, о чем не догадываются остальные. Ведома ему страшная судьба народа добрых людей, не вкушающих человеческой плоти.

Одну луну тому назад я, Маникатекс, бехике племени Коки, взял чужестранца Раваку в ученики, дабы передать ему все свои знания и умения.

Произошло это после того, как я и жена моя Аягуэс, собирая травы для притираний, услышали двух птиц, поочередно поющих из одного горла. Одна плакала сипло и безнадежно, как ветер в тростнике. Другая щебетала и звенела, взмывая к небу, словно радость новорожденной жизни.

Я взглянул на жену свою Аягуэс, и жена моя Аягуэс взглянула на меня. Даже не обращаясь за советом к семи, я уже знал, что час настал. А жена моя понимала, что я что-то знаю. И даже сидящий на моем правом плече Юиса закричал своим обычным голосом попугая, не подражая никому из нас, что выражало сильное волнение.

Мы пошли на эти два звука, которые ни разу не звучали одновременно. Но еще раньше, чем дошли мы до того места, где они рождались, певшие птицы умолкли, и мы услышали громкие гневные голоса людей коки. И увидели людей коки, когда вышли к поросшему мхом и густым кустарником пригорку, возле которого сидел чужестранец Равака с флейтой в руках.

— Он прикоснулся к инструменту, не имея посвящения! — кричал какой-то добрый человек. — Теперь боги разгневаются на нас! Боги ветров покарают нас! Ждать нам урагана и потопа!

Чужестранец был спокоен и тих. Он не спорил. Он лишь смотрел на всех нас странным взором, а затем медленно закрыл глаза.

И я, Маникатекс, догадался, что он готовится сотворить какую-то ему одному ведомую ворожбу и наказать всех нас незнанием чего-то очень важного, что могло открыться нам в этот миг. Дабы это не произошло, я быстро ударил оземь своим высоким жезлом бехике и громко произнес:

— Равака! Взгляни на меня!

Пришелец не ожидал прямого обращения от бехике. От неожиданности он вздрогнул, широко раскрыл глаза и вскочил на ноги.

— Не убегай от нас, пришелец, туда, где мы тебя не догоним! Не скрывайся от возмущенного неведения добрых людей! Они не причинит тебе зла!

Тогда охотники, рыболовы, собиратели плодов, воины — ибо все они и были в одно и то же время охотниками, рыболовами, собирателями плодов и воинами, а также добрыми мужьями, сыновьями и братьями — стали кричать, что чужестранец похитил ритуальную флейту, предназначенную для арейто, но я движением жезла велел всем замолчать.

— Вы ошибаетесь, добрые люди коки! — провозгласил я, Маникатекс, которому боги иногда даруют прозрение и способность увидеть то, что находится прямо перед взором и все же таится от него. — Равака ничего не похищал из хижины бехике. Это его собственная флейта.

Все с любопытством посмотрели на продолговатый предмет в руках у пришельца.

— Он сделал точно такую же флейту, на которых играем мы во время арейто? — спросил кто-то из них.

— О нет, не точно такую же. У нас таких никогда не было, — сказал я. — Разве вы не слышали ее игру? У этого инструмента два голоса — один обычный, а другой высокий.

Раздались возгласы изумления.

— Сыграй, чужестранец, — велел я.

Все теперь молчали. Равака поднес флейту к губам и заиграл песню, подобную которой никогда прежде не слышали эти скалы и деревья, это море и эти острова. В ней звучал плач, в котором не было скорби, и смех, в котором не было насмешки. Звук то взмывал ввысь, то обрушивался вниз, и казалось, будто одна и та же тростниковая трубочка незримо превращается из одной флейты в другую. Я бы и сам хотел понять, как такое возможно.

Теперь все понимали, что перед нами человек, наделенный даром. Даром разговаривать с духами. Ибо лишь тот, кто понимает духов ветра и журчания, духов плеска и стрекота, может разговаривать с ними с помощью флейты.

— Это правда, что ты видишь будущее? — спросил я Раваку.

— Только очень близкое во времени и лишь то, что случится с теми, кто находится прямо передо мной, — отвечал он.

— Пусть докажет!

Я взглянул на того, кто это выкрикнул. Рослый, красивый лицом и храбрый человек. Но он еще не созрел для понимания. Как бы мне хотелось, чтобы он, и его дети, и дети его детей, уцелели в грядущих бедах. Пришелец давал нам надежду на это.

— Равака еще много раз будет доказывать это, Дагуао, — ответил я, Маникатекс, и Юиса, зеленый попугай хигуака, на моем плече закричал в знак подтверждения. — И тебе, и всем остальным. Ибо я беру этого чужестранца к себе в ученики, дабы передать ему все мои знания.

Шепот разом стих. Люди были изумлены сильнее, чем если бы узрели собственными глазами превращение духов умерших в деревья хоби, о котором мы поем во время арейто.

— Он пройдет посвящение?! — спросил Дагуао. — Но он ведь уже взрослый!

— Значит, ему не нужно посвящение. Равака его уже прошел где-то в другом месте. Иначе он не мог бы извлекать такие звуки.