Марк Далет - Орбинавты

— Да, что-то в этом духе. — Росарио искала слова, которые наилучшим образом передали бы ее мысль. — Сообщение должно быть сформулировано очень кратко и емко, поскольку мы не знаем, в насколько смутной или искаженной форме может его получить Мануэль. Будет ли это некая идея, которую он воспримет как свою собственную, или ему что-то приснится — нам неизвестно. Поэтому твоя весть должна быть краткой и несложной. Например, такой: «Ты можешь менять реальность. Это — хорошо!» И повторяй это много раз. Потом: «Мать знает, что ты жив». Тоже много раз. И, наконец, третье сообщение должно быть таким: «Адмирал уже на Эспаньоле». Много-много раз.

— Я буду делать это каждую ночь, — обещал Алонсо, — пока мы что-нибудь не узнаем о нем.

— Спасибо! — шепнула Росарио и, оглянувшись по сторонам, быстро поцеловала его. — И за готовность ехать на Эспаньолу тоже спасибо. Но мне кажется, что Мануэль непременно попытается добраться до кастильцев на острове и вернуться домой первым же кораблем. Поэтому, отправившись туда, ты, скорее всего, с ним разминешься. Так что с твоей поездкой в Западную Индию мы пока повременим.

Переночевав в доме Круса, Алонсо на следующий день, до возвращения в Кордову, успел зайти в Каса де Фуэнтес. Росарио предложила ему позавтракать вместе с ней в небольшой столовой возле кухни, так как на балконе это было невозможно сделать из-за сильного ветра.

— Ну что? — нетерпеливо спросила она, когда Альфонсина, накрыв на стол, вышла из столовой.

— Я сделал это, — доложил Алонсо. — Под утро, когда проснулся. Обычно в эти минуты мне легче всего входить во вторую память. Когда сны закончились, а пробуждение пришло еще не полностью. Вчера я так и поступил. Много раз посылал три сообщения и воображал, что Мануэль их получает. Кстати, я добавил еще одно: «Менять давние события опасно». Это чтобы у Мануэля не возникло неприятностей с глубиной ствола.

— Какая правильная мысль! — обрадовалась Росарио.

— Хорошо, что ты про это подумал!

— К сожалению, у меня нет способа узнать, — продолжал Алонсо, — дошли ли на самом деле мои сообщения до Мануэля. Один раз я уже почти начал видеть его облик, но я знал, что это просто мое воображение формирует очередной сон.

— Ничего. Продолжай посылать сообщения каждую ночь. Это не утомило тебя?

— Нет, нисколько, — успокоил ее Алонсо. — Но даже если бы и утомило, какая разница? Я ведь обещал это делать. К тому же речь идет о твоем сыне и моем друге.

Вот она, дружеская верность. А ведь еще совсем недавно Росарио не ценила этого его качества по достоинству, когда он говорил о дружбе с Консуэло Онестойа. Мысль о Консуэло внезапна навела Росарио на новую идею.

— Мне кажется, — предположила она, — что, если бы это делал не только ты один, а еще кто-нибудь, шансы достучаться до Мануэля были бы больше. Но я не умею управлять снами и добираться до глубин сознания, как ты. Может быть, это может делать твоя подруга Консуэло? Ты ведь говорил, что она знает про рукопись. Надо полагать, она, как и ты, выполняет описанные там упражнения со сновидениями. Каковы ее успехи?

Алонсо выглядел ошарашенным.

— Я не говорил тебе ничего такого, — покачал он головой и тут же понял. — Ты меняла реальность?

Росарио прикусила губу. Она совсем забыла, что Алонсо рассказывал ей о том, что Консуэло посвящена в тайну рукописи, в том витке реальности, который уже давно был превращен в несбывшийся. Вот она, оборотная сторона дара орбинавта! Надо запоминать, что происходило в отмененном витке, а что — в том, который пришел ему на смену! Может быть, завести особый дневник несбывшихся событий?

— Да, меняла, — призналась она. — Я тогда немного приревновала тебя к Консуэло, а потом мне стало стыдно, и я решила, что лучше, чтобы между нами не было этой размолвки.

Росарио не знала, что еще добавить. Алонсо тоже молчал. Когда тишина стала затягиваться, Росарио добавила:

— Может быть, тебе вообще не по душе то обстоятельство, что я меняю какие-то события с твоим участием и потом ты о них уже ничего не помнишь? Если это так, ты только скажи мне, и я не буду этого делать.

— Знаешь… — Алонсо вдруг широко улыбнулся. — Я доверяю твоему здравому смыслу. Делай то, что считаешь нужным. Если когда-нибудь изменю мнение, то скажу тебе об этом. Сейчас главное для нас — судьба Мануэля. Что касается Консуэло, то она уже научилась осознавать во сне, что это сон. По крайней мере один-два раза в неделю у нее это получается. Но до второй памяти она еще не добралась. Если это произойдет, я обязательно попрошу ее присоединиться ко мне и тоже начать посылать Мануэлю сообщения.

После отъезда Алонсо Росарио продолжала размышлять о том, как еще можно использовать ее и его необычные таланты для налаживания связи с Мануэлем и оказания ему помощи, если она необходима. Время от времени она проверяла свои ощущения, и те неизменно подтверждали, что сын жив.

В последующие дни Алонсо несколько раз приезжал и говорил ей, что продолжает каждую ночь посылать сообщения Мануэлю. Хотя никаких знаков того, что они доходят до адресата, не было, сами эти разговоры немного успокаивали Росарио.

Через несколько дней в Каса де Фуэнтес неожиданно пожаловал Каспар де Сохо в сопровождении троих слуг. Он вошел в дом, а слуги ждали его, спешившись, но не привязывая лошадей. Очевидно, Сохо не собирался проводить в замке много времени.

— Здравствуйте, донья Росарио, — произнес он сухим, официальным тоном. — До меня дошли слухи о трагической судьбе дона Мануэля, — при этих словах хозяйка замка вздрогнула, — и я пришел выразить вам свои соболезнования.

— Я не буду принимать их, дон Каспар, — с некоторой излишней резкостью и поспешностью ответила Росарио. — Насколько я знаю, возле развалин форта Ла Навидад были найдены лишь одиннадцать тел. Никаких доказательств того, что погибли все колонисты, нет. Поэтому я считаю, что мой сын мог и уцелеть. Надеюсь, в скором времени он доберется до нового поселения кастильцев на острове.

— Ну что ж, — произнес удивленный Сохо. — Если вы правы, все мы будем несказанно рады. Но я хотел бы сказать вам еще кое-что, донья Росарио.

— Я вас внимательно слушаю, дон Каспар.

— То, что я хочу вам сообщить, должно остаться сугубо между нами. Поэтому я попросил бы найти какое-то более уединенное место для разговора, нежели эта зала.

Пожав плечами, Росарио попросила Сохо следовать за ней. Она хотела зайти с ним в библиотеку, но сама мысль о том, что они окажутся наедине в столь тесном пространстве, была ей неприятна. Вместо этого Росарио ввела его в просторную оружейную, где стояли старые клавикорды.

— Вы хотите разговаривать здесь? — спросил Сохо, удивленно глядя на развешанные по стенам мечи, щиты и арбалеты.