Марк Далет - Орбинавты

— Нет, как-то не довелось стать школяром этого прославленного сада наук.

— «Сада наук»! — с желчью воскликнул Колон. — Молодой человек, я хочу предложить вам простую задачу. Как бы вы поступили, если бы потребовалось поставить яйцо вертикально?

Мануэль улыбнулся: вопрос напомнил ему нечто, рассказанное ему лет этак десять назад Пепе Крусом.

— Сеньор Колон, — молвил он, — возможно, у этой задачи есть какое-то мудреное решение. Но я ведь сказал уже, что не учился в университете. Если бы мне предложили сделать это, я поступил бы без особых церемоний, так же как дурачок Хуанело из детской истории.

— И как же он поступил? — оживился картограф.

Герцог с любопытством смотрел на обоих. Его, похоже, забавлял этот диалог.

— Он стукнул яйцо концом об стол, чтобы немного примять скорлупу, а затем поставил его на приплюснутый конец.

Мануэль пожал плечами и смущенно развел руками: дескать, я человек простой и лучшего решения не ведаю.

— Великолепно! — воскликнул сияющий от удовольствия Колон и, к удивлению Мануэля, похвалил его: — Замечательно, мой молодой друг! Это и есть правильное решение, поскольку в формулировке задачи не говорилось, что яйцо необходимо сохранить целым!

— И какое же отношение эта задача имеет к университету Саламанки? — со смехом спросил герцог.

— Такое, ваша светлость, что, в отличие от нашего друга, дона Мануэля, ни кардиналы Талавера и Мендоса, ни инквизитор Диего Деса, ни почтенные теологи и космографы из знаменитого университета не смогут найти этого очевидного ответа. Насколько я изучил их породу, они будут производить в головах самые сложные математические и философские расчеты, которые так и не приведут к решению.

— Выходит, вы экзаменовали столь высокую публику, предлагая ей детские загадки? — герцог Кадис не скрывал, что его изрядно смешит весь этот разговор. — Прошу вас, друг мой, расскажите, как это произошло!

— Нет, пока не экзаменовал, но чувствую, что когда-нибудь это сделаю. Как вы знаете, ваша светлость, — Колон говорил с нарастающей горечью, помогая себе оживленной жестикуляцией, — зимой тысяча четыреста восемьдесят седьмого года в коллегии Святого Эстебана, в Саламанкском университете, завершилась многомесячная работа королевской комиссии, разбиравшей мой проект о снаряжении экспедиции для нахождения западного пути в Индии.

— И которая отказала вам так же, как это сделали до нее такие же комиссии в Португалии и Англии, — кивнул герцог.

— Простите, господа, что я вас перебиваю, — смущаясь, произнес Мануэль. — Но разве путь в Индию лежит не на восток?

— Если Земля имеет форму шара, — объяснил герцог, — то в одно и то же место можно добраться как с востока, так и с запада, не так ли?

— Земля имеет форму шара? — не понял Мануэль. — Как яблоко?

— Многие ученые и в древние времена, и в наши дни считали, что форма Земли шарообразна! — воскликнул Колон. В отличие от герцога он не мог говорить на эту наболевшую для него тему спокойно. — Да что там ученые!

Любой мореход скажет вам, что, когда на горизонте появляется другой корабль, сначала видны его верхние паруса и лишь потом показываются нижние паруса и палуба. Единственное объяснение этому — закругляющаяся поверхность Земли!

— В недавнем разговоре с их высочествами вы приводили еще один интересный довод в защиту своего проекта, ссылаясь на показания португальских моряков, — напомнил Понсе де Леон.

— Да, это верно. Я много лет жил в Португалии и плавал на кораблях под флагом этой страны.

Так вот откуда португальский акцент, понял Мануэль. Хотя происхождения Колона этот факт все еще не прояснял.

— И я не раз слышал, — продолжал Колон, — рассказы моряков о том, что к Азорским островам время от времени прибивает стволы сосен никому не ведомых пород. Разве это не означает, что их принесло течение с земли, находящейся где-то на западе? Однажды на остров Флориш океанские волны вынесли тела двоих людей, обликом похожих на азиатов, а не на европейцев. Да что там говорить, если даже такой авторитет в математике и картографии, как Паоло Тосканелли, одобрил мои планы и прислал мне карту, на которой Азия изображена не только на востоке, но и на западе!

Теперь Колон ходил по комнате, не в силах совладать с охватившим его возбуждением.

— Там, на западе, если плыть через Море Тьмы, лежит земля! Судя по расчетам Тосканелли, это земли Великого Хана, плодородные, полные золота и драгоценных камней страны Азии — Индии, Катай и другие. Это о них писал Марко Поло! Мы объявим все обнаруженные нами территории собственностью кастильской короны, как это было с Канарскими островами и как поступают португальцы, присоединяя к своей стране открытые ими неведомые земли!

— Иными словами, вы предлагаете их высочествам ни больше ни меньше, как превратить Кастилию в империю?! — Похоже было, что воодушевление Колона передается и герцогу Кадисскому.

— Да, именно так! Я предлагаю Кастилии дар, рядом с которым меркнет завоевание Гранады! Подумайте, сколько золота, пряностей, драгоценностей потекут сюда из заморских владений! А возможность окружить Османскую империю и пойти Крестовым походом на святой град Иерусалим?! Поразмышляйте об этом, господа: я предлагаю Кастилии стать империей и возглавить поход, который освободит Гроб Господень! А что могут предложить эти, с позволения сказать, ученые и святоши, дружно отвергшие в Саламанке мой грандиозный план, — что могут предложить они?!

Слушая этот разговор, молодой Фуэнтес начал понимать причины уважения, которое невольно вызывал к себе Колон, каким бы ни было его происхождение. Он, несомненно, был одержим идеей, но если эта идея верна, то он как раз и был человеком, способным подчинить ей все свое существо, чтобы превратить ее в явь. По спине Мануэля пробежал холодок. Глядя на раннюю седину в бороде морехода, он вдруг понял, что прямо сейчас в его жизни может произойти неожиданный поворот, если только он сам его не упустит.

Мануэль уже с трудом следил за ходом беседы, вспоминая речи отца и собственные мечты о морских путешествиях, об открытиях новых стран. Он уже слышал музыку ветра, сопровождаемую аккомпанементом огромных сине-зеленых соленых волн.

— Помилуйте! — Герцог попытался немного охладить пыл Колона. — Кажется, среди ваших противников в Саламанке не все были сторонниками гипотезы о плоской земле. Некоторые возражали вам, ссылаясь на совсем иные и весьма разумные доводы. На тот момент корона не могла тратить средств на дорогостоящие экспедиции, ведь страна буквально отдавала все свои силы войне с Гранадой.

— Да что об этом сейчас вспоминать? — Колон немного успокоился. — Все это было давно, пять лет назад. С тех пор почти все мои тогдашние противники стали сторонниками, чему в немалой степени посодействовали казначей Арагона, дон Луис Сантанхель, и бывший исповедник королевы, брат Хуан Перес. А в последнее время благосклонности по отношению к моим идеям не скрывает и сама донья Исабель. Как вы знаете, несколько месяцев назад в Санта-Фе их высочества обещали вернуться к обсуждению этого вопроса после падения Гранады и дали понять, что на сей раз я могу рассчитывать на положительное решение. Дай-то Бог! После двенадцати лет усилий в разных странах эти великие планы наконец смогут осуществиться…