Рауль Мир–Хайдаров - Сезонные работы

— Ну, продолжай, продолжай,— побледневший Аршавэл соскочил с верстака.

— Я сказал, что вы поступаете преступно и подло. И ваш двухметровый сын, который, по вашим словам, еще молод работать, хапать деньги из колхозной кассы, да еще за чужой счет, не стесняется. Уверен, что он получает и у Вазгена в бригаде, и у Ашота тоже…

Сурен, до этого безучастно слушавший, побледнел, отступил на несколько шагов, словно собрался бежать, но вдруг схватил с верстака нераспиленную жердину.

— Ты, босяк, деревня неблагодарная! Угрожать?! Денег из нашего дела захотел?.. Не боишься, вдруг несчастный случай произойдет?! — и Сурен ткнул жердью прямо в грудь Самвелу.

Тот едва успел отскочить.

Аршавэл на секунду оцепенел, затем торопливо схватил распорку подлиннее, и они вдвоем стали теснить парня к залитой до краев силосной яме, где пузырилась, шипела гасившаяся известь. Самвел, отступая, пытался перехватить жердь Сурена, который наступал стремительнее Аршавэла.

«Утопят, сволочи»,— подумал Самвел, но страха не ощутил — ничего, кроме злости, не чувствовал он сейчас.

Вдруг за спиной наседавших раздался треск и звон стекла, а вслед за тем властный окрик:

— Сурен!!

У машины возле разбитого лобового стекла с топором в руках стоял бледный Карэн.

Аршавэл грязно выругался и отбросил жердину в сторону. Сурен последовал его примеру. Карэн приближался, не выпуская из рук топора.

— Ну, вот, Каро, мы и поговорили,— тяжело дыша, улыбнулся Самвел.

Карэн одним ударом глубоко всадил топор в столб у ямы и подошел к другу.

— Пошли, Самвел, нам здесь больше делать нечего,— и, обняв еще подрагивавшего от волнения товарища, он повел его от кормоцеха.

Когда ребята отошли на изрядное расстояние, Аршавэл сорвался с места и побежал вслед.

— Стойте! Стойте!

Друзья остановились.

— Вот что, ребята… У меня предложение: вас я рассчитаю как следует, но при условии: придумайте повод для срочного отъезда, получите по пять тысяч рублей и убирайтесь завтра же. Не мутите мне артель и больше никогда сюда не приезжайте. Думаю, молчание стоит таких денег…

Самвел взглянул на Карэна.

— Каро, он так ничего и не понял. Аршавэл, не все продается за деньги… Мы уедем сегодня, пользуйтесь великодушием тех, кого ваш сын называет «неблагодарной деревней». А что касается оплаты, рассчитаетесь «как следует» со всеми: с бригадой Вазгена и с бригадой Ашота. На будущее — оставьте наше село в покое, не марайте доброе имя людей. Об этом как раз говорил вам начальник «Межколхозстроя». Это наши условия, и не выполнять их не советуем. Пошли, Карэн.

«Волга» Аршавэла уже стояла у колодца. Погос с Нюрой помогали Сурену выбирать остатки лобового стекла.

Друзья подошли к бригадиру.

— Мы уезжаем, дядя Погос…

Погос, занятый машиной, не обратил внимания на сумки в руках товарищей, и Самвел настойчиво повторил:

— Мы уезжаем, дядя Погос…

Погос от неожиданного сообщения уронил стекло обратно в машину.

— Что случилось, Самвел, не дури,— он растерянно переводил взгляд с молчавшего Аршавэла на Самвела и обратно.— Какой-то сумасшедший день сегодня, Аршавэл стекло разбил, вы надумали уезжать… Что случилось, Карэн?

— Дядя Погос, пусть Аршавэл сам расскажет для своего же блага, что произошло и почему машина без стекла…

Друзья направились к бетонке. Погос кинулся им вслед.

— Самвел, Карэн, вы же знаете, что у Аршавэла закон — кто уехал раньше срока, ничего не получит…

— Не беспокойтесь, дядя Погос, на этот раз у него особый случай — всех рассчитает как следует.

* * *

Почтовый, прорезая зыбкую летнюю ночь мощными прожекторами тепловоза, рвался вперед. На пути стали чаще встречаться речушки, на мостах стыки грохотали сильнее, распугивая сонную рыбу.

Из соседнего купе по-прежнему раздавался чей-то богатырский храп…

Хотя позади был трудный день, и бессонная ночь подходила к концу, Самвел не чувствовал усталости…

Возвращая в памяти дни в Шортанды, он все чаще вспоминал разговор, услышанный в «Межколхозстрое». «Вот куда нужно было зайти перед отъездом»,— подумал Самвел.

В коридоре, продуваемом утренним ветерком, глядя на бледную полоску зари нарождающегося дня, Самвел неожиданно ощутил в себе молодые силы, способность принять на плечи заботы и тревоги земляков. От ощущения этой силы, уверенности он едва не задохнулся: «Знаю! Знаю!»

Он знал, что следующей весной сам привезет бригады Погоса, Вазгена, Ашота и всех тех, кто захочет строить в казахских степях. Знал, как обрадуется этим бригадам неугомонный начальник «Межколхозстроя», чью фамилию «А. Ф. Пайзюк» он успел прочитать на распахнутой настежь двери кабинета.

— Пора! — вслух сказал Самвел и пошел будить товарища.

Малеевка, 1976