Рауль Мир–Хайдаров - Сезонные работы

Возмущаясь новыми порядками — Аршавэл знавал и другие, фартовые, времена на комбинате, когда он эти несчастные опоры вывозил в один заход,— он вернулся в Шортанды.

Как ни хотелось ему снимать ребят с кормоцеха, но иного выхода не было. Остальные и по-русски говорили плохо, и техминимум могли не сдать, и жить три дня в незнакомом городе наотрез отказались.

Аршавэл отвез ребят в город на своей машине. По дороге, пользуясь хорошим настроением Аршавэла, Самвел решил попросить:

— Аршавэл Арташесович, парень один к нам на работу хочет. Студент, каникулы у него, решил немного заработать…

Аршавэл, сидевший впереди, рядом с Сурепом, словно и не слышал.

— Я спрашивал дядю Погоса, он не возражает, говорит, работы остается много, а лето кончается…— продолжал Самвел.

Аршавэл резко обернулся:

— Самвел, ты работаешь — и работай, остальное, запомни, не твоего ума дело… Работы остается… лето кончается…— все решаю я! Такой уговор давно существует между мной и твоими земляками, и я не люблю, когда суются в мои дела. Заруби на носу, если хочешь здесь работать.

Каждый раз, когда панелевоз возвращался из Шортанды, Самвел первым делом интересовался у шофера, появился ли автокран на току.

— Нет, сгружают эти махины вагами и канатами, да так ловко, что иной и с краном быстрее не управится. А главное, бережно, и крошки бетона не вывалится.

Самвел знал, как давалась землякам эта внешняя легкость, потому и спрашивал постоянно о кране. Пока поджидали трейлеры, друзья осматривали каждую опору, каждое перекрытие, не хотелось из-за чужого брака портить свою работу. С последними опорами и вернулись на панелевозе, успели поработать вагой и пожечь руки джутовыми канатами.

Опоры и перекрытия, разложенные по всему току на деревянных прокладках, лежали уже три дня, а Меликян оглядывался на каждый звук машины, с волнением ожидая Аршавэла. Тот запретил монтировать вручную, обещал прислать мощный автокран.

Дни шли: ни крана, ни Аршавэла.

Для Меликяна это были непростые дни: в десять дней обещано секретарю обкома перекрыть тока, отсчет дням он начал, как только Самвел с Карэном доставили последние опоры.

Понимал старый Погос тревогу Айсулу Ахметовны — уборка на носу. Хлеб уродился на славу, осталось собрать и сберечь. Сложное дело хлебоуборка — капризна осень в казахских степях: задождит, засвищут ветры, гоняя низкие тучи из края в край, и сгорит мокрый хлеб на токах… Крытые-то в области по пальцам пересчитать можно, а вывозить зерно на элеваторы прямо от комбайнов машины не успевают, урожайная, щедрая земля… А новые тока Шортанды смогут упрятать от ненастья хлеб не одного колхоза.

Погос не стал дожидаться крана и самовольно вывел людей ставить опоры. Первые монтировались долго и тяжело. К обеду забетонировали и закрепили распорками только четыре, но Погос повеселел, дальше должно пойти быстрее, приноровились. Пока выставят опоры, надеялся Меликян, Аршавэл пришлет автокран, а без него не обойтись, слишком большой пролет между опорами, не одолеть вручную.

На следующий день после обеда приехал Аршавэл.

— Что надрываетесь, кран идет следом,— едва открыв дверцу машины, закричал он. Но увидев, как много сделано, повеселел: — А перекрытия вам без этого богатыря не одолеть,— показал он на съезжавший с бетонки автокран.

Отведя в сторону Погоса, Аршавэл похвалил бригадира:

— Ты как чувствовал, что с краном у меня неувязка, молодец, что догадался. С утра ставьте опоры вручную, кран сможет приезжать только после обеда, на несколько часов, тогда и перекрывайте. Сварочный аппарат я привез, скажи Самвелу, пусть посмотрит. Вот ведь — молодой парень, а уже пятый разряд имеет, дипломированный сварщик, а мой Сурен от стройки нос воротит…— неожиданно вырвалось у Аршавэла.

— Я же тебе говорил, отдай его к нам в бригаду,— перебил Меликян.

— А…— Аршавэл махнул рукой и, увидев Самвела, повел его к сварочному аппарату. Знал Аршавэл, как важно тщательно приварить мощные перекрытия, всякое бывало в его бурной жизненной практике.

С краном дело пошло на лад, и Погос повеселел, крыша, словно послеобеденная тень, росла по часам; но случилось непредвиденное. К вечеру, когда заканчивали перекрывать левый ток, на объект ворвались два запыленных самосвала.

— Так вот где ты, оказывается, ремонтируешься, Лагунов! — обратился к крановщику прораб.— А ну, разворачивайся, и чтоб духу твоего здесь больше не было! Отработаешь свои послеобеденные ремонты, а там посмотрим! — И, обратившись к Погосу, сказал: — Передай, отец, Аршавэлу, в другой раз — морду ему набью за такие дела…

Машины развернулись вслед за краном.

«Что-то не клеится дело у Аршавэла»,— подумал Меликян и позвал Самвела:

— Самвел, дело есть. Вот что, дорогой, иди переоденься — и на бетонку, поедешь домой к Аршавэлу. Расскажешь, что видел… Пусть с утра пойдет в райком, там помогут. Кран нужен только на два дня…

Аршавэл, услышав, что произошло, хотел тут же отправить Самвела назад, в Шортанды, даже послал Сурена в гараж выводить машину, но в последний момент передумал. «А вдруг и в «Межколхозстрое» заартачатся, без инструктажа стропальщику не дадут кран?» — мелькнула у него мысль.

Сельские райкомы начинают работу рано, а в жатву тем более. Не успел Самвел прочитать во дворе обязательства хлеборобов, как появился, складывая на ходу какую-то бумажку, сияющий Аршавэл.

— Дуй, Сурен, в «Межколхозстрой», пока начальник по объектам не уехал, потом и не поймаем его, неугомонный человек…

Несмотря на ранний час, во дворе управления стоял знакомый вездеход начальника, и Аршавэл облегченно вздохнул. Двери пустых кабинетов были открыты настежь, к приходу сотрудников уборщица протирала полы, проветривала комнаты. Дверь в приемную тоже была распахнута, и вымытые полы еще хранили утреннюю прохладу.

— Здравствуй, хозяин,— громко приветствовал Аршавэл молодого, начинающего полнеть мужчину.

Самвел задержался в приемной.

— С утра к тебе по делу,— разворачивая бумажку, подошел к столу Аршавэл.

— Знаю, знаю твое дело. Уже звонили…

— Хорошо, что позвонили, знают — упрямый ты человек,— Аршавэл сел в предложенное кресло.

— Вот если бы ты вчера попался на глаза моему старшему прорабу, наверное, сегодня не пришел бы за краном. Ох, и зол он на тебя! Откровенно говоря, давно плачет по тебе тюрьма, Аршавэл: весной чужой битум переадресовал, краны с чужих объектов уводишь, железобетон, предназначенный другим, получил, сегодня кран тебе отдай, а мне он разве не нужен? Я же тебе не раз говорил, приходи со своими людьми, возьми любой подряд, объект — на выбор, тогда и требуй: и материалы, и механизмы, никто на тебя не обидится, а уважать будут. Не знаю, сколько ты платишь своим, но думаю, в «Межколхозстрое» при такой выработке они получили бы не меньше и по закону. А так, договора ты на себя заключаешь, случись что-нибудь, прав-то у них никаких… С огнем играешь, Аршавэл…