Роберт Кормер - Восемь плюс один

— Эллин, — сказал я, и толпа девчонок и парней заняла весь объем кухни, пытаясь прорваться через нее в гостиную.

— Что? — спросила она, задумавшись о том, что только что сказала.

— Почему мне жалко Сэма, именно его, а не других?

— Что здесь такого? — спросила она, очевидно удовлетворившись собственными размышлениями.

— Еще совсем недавно я на дух его не переносил.

— Ты — сострадательный человек, — сказала она.

— Не то, чтобы сострадательный. Но вдохни аромат его лосьона после бритья, которым от него сегодня пахнет.

Но ее увлекло в поток гостей. Держа в руках поднос, она кричала: «Осторожно, горячее…»

Я почти дошел до крокетных ворот, как не заметил, что уже был на заднем дворе, просто куда-то бесцельно брел, и вот оказался около Сэма.

Его глаза ожили, и он аж подскочил, будто, когда мы разговаривали в гостиной, взял у меня взаймы. Теперь у нас обоих была жалкая попытка улыбки, его щеки были надуты всем тем ужасом, который он сумел втиснуть себе в рот. Мои ноздри проверили запахи прежде, чем я к нему окончательно приблизился: по крайней мере, он избежал лука.

— Как еда? — спросил я.

Его горло совершило волнообразное колебание, и он проглотил гигантский комок.

— Вкусно, — сказал он. — Вообще то, в последнее время я не слишком голоден, но прилетел сюда прямо с работы и не упустил возможность поесть. Мне кажется, не ел где-то с семи утра.

Меня не интересовала его привычка не есть, так что наш разговор был вялым. Мы наблюдали за игрой в крокет. Несколько пар танцевали на веранде. Я ощутил тишину, углубившуюся между нами, несмотря на весь шум и гам, заполнившие воздух.

— Что ты думаешь о колледже? — спросил я.

Он что-то бормотал, вроде как с переполненным ртом.

— Посмотрим. Ты будешь в Нью-Гемпшире, так?

— Так, — сказал он, вздыхая.

Похоже, лук он все-таки ел.

Я заметил Джейн, медленно идущую около дома, болтающую и смеющуюся то с одним, то с другим. Я давно перестал отличать гостей одного от другого.

Обернувшись на подковообразный двор и крик: «Звонок!», я поймал взгляд Сэма, который не отрывался от нее. В его взгляде и на его лице была нескрываемая мука. Мы оба смотрели, как она бодро и оживленно идет по двору. Она была просто очаровательна, во всей своей грации и с добрым юмором. Она непринужденно сливалась со всем миром. Ты даришь жизнь своим детям, чтобы они стали самостоятельными и независимыми, и они, становясь самостоятельными и независимыми, ставят на тебе крест.

— Сэм, — повернулся я к нему.

— Да, мистер Крофт? — он будто написал эти слова на бумажке и заучил на память.

— Нью-Гемпшир — это недалеко из Бостона.

Его ответ затерялся в криках с другого конца веранды.

— Пойдем куда-нибудь в другое место.

Мы перебрались на другую сторону двора, где кто-то во что-то играл. Там были лишь спонтанные шутки и смех. Я, не спеша, направлялся к двери в дом. День постепенно переходил в вечер. Кленовые листья показались мягче, а их цвета — теплее. Я вообразил себе, как травинки, сворачиваясь, режут друг друга. Смешно: мне показалось, что я был единственным, кто устал.

На кухне Эллин не справлялась с мойкой посуды. Ей помогали подруги Джейн. Их разговор выглядел оживленным, но бессмысленным. Я нашел тихое место в доме и закрыл глаза, позволив себе уплыть куда-нибудь вдаль.

— Мистер Крофт?

Голос звучал откуда-то издалека. С трудом отойдя ото сна, я посмотрел на Сэма.

— Я ухожу, — сказал он. — И подумал, что нужно попрощаться. В понедельник уже уеду в колледж, так что, вероятно, меня тут какое-то время не будет.

Встав на ноги, я понял, что, пока спал, вечер превратился в ночь. Звучание вечеринки стало другим. Голоса стали тише, урчали моторы разъезжающихся машин. С улицы доносились приглушенные беседы.

— Ладно, Сэм, хорошо, что ты зашел, — произнес я безо всяких эмоций в словах. Я и не предполагал прощальных сцен.

— Спасибо за все, — сказал он, когда я провожал его через столовую и гостиную к парадной двери. Откуда-то снаружи до нас доносились брызги смеха, которые временами ненадолго прерывались. Я потянулся к выключателю, но не успел. Сэм, щупая руками темноту, уже наткнулся на торшер и опрокинул его на пол. Абажур отлетел в сторону, а лампочка, за которую он держался, со звоном разлетелась вдребезги, оставив на прощание яркую вспышку, будто в комнате с нами присутствовал невидимый фотограф, нажавший на кнопку затвора своей камеры.

Пока мы ползали на коленях в темноте, Сэм не скупился на извинения.

— Забудь это, Сэм, — сказал я. — Бывает.

Когда я нащупал на стене выключатель и включил верхний свет, то во всем своем блеске перед нами предстала Джейн. Я посмотрел на нее, почувствовав, как от света сплющились мои веки.

— Вы двое… — произнесла она. Руки были на бедрах, и она качала головой, удивляясь увиденному.

— Смотри… — начал я, встав на колено и собравшись сказать: «Смотри, моя дорогая, я — твой отец. Я проверял твои дневники и табеля с оценками. Только не надо относиться ко мне, как неуклюжему школьнику… «Вы двое…». Но я понял, что мы с Сэмом были даже более чем в заговоре по сокрушению лампочек. Я использовал его, как камуфляж.

Снаружи сигналила машина.

— Кто-то уезжает, пойду попрощаюсь, — сказала Джейн и вышла за дверь.

— Иисус, мистер Крофт, — сказал Сэм, — Сколько стоит лампочка?

— Только деньги, — ответил я, с известной мне непринужденностью, о которой другие и не догадывались.

После того, как мы собрали с ним осколки и привели в порядок торшер, я, наконец, проводил его до двери.

— Сэм, — сказал я.

Он устало взглянул на меня, будто я собирался предъявить ему счет.

— Сэм, прежде чем девушка вернется, она сначала должна уйти. Понимаешь, о чем я? — он смотрел на меня довольно долго, а затем пожал плечами, что-то сделал бровями, улыбнулся, нахмурился и кашлянул — и все в одно и тоже время. Я поклялся больше не сталкиваться с взрослеющими молодыми людьми.

Нас окружили еще не ушедшие гости, и Сэм был увлечен стремящейся выйти наружу толпой. Я не сказал того, что мне было нужно сказать: «Сейчас не лучшее время для нее, как и для нас обоих — для тебя, кто ее любит и для меня — ее отца», потому что он мог развернуться, взмахнуть руками и снести что-нибудь еще.

С улицы доносился голос Джейн. Она со всеми прощалась, говоря разные добрые слова.

«До свидания, Сэм», — крикнула она.

Тихо, про себя я исправил свои слова, адресованные Сэму: «Прежде, чем не вернуться, дочь должна уйти». Мне захотелось сказать это громко, чтобы зазвучало еще убедительней.

На кухне, Эллин сбрасывала в ведро объедки и мыла посуду, и как обычно, все трубы начали гудеть. Какое-то мгновение я смотрел на сломанный торшер и другие последствия вечеринки. Затем, смешав себе еще один коктейль, я пошел наверх, чтобы убедиться, что на нас не нападают какие-нибудь индейцы, хотя знал, что они ушли навсегда.