Наджва бен Ладен - Семья Усамы бен Ладена

Тот добрый генерал улыбнулся и сказал:

— На мой взгляд, вы не похожи на террориста.

Он встал, пожал мне руку и пошел отдать приказ о моем освобождении.

На следующий день я вернулся в тот район и нашел нужное здание. В Министерстве образования все были очень любезны. Меня направили в школу, где учились дети в возрасте от семи до двенадцати, но имелись и специальные классы для таких учеников, как я, у которых не было возможности окончить школу.

Наступил первый день учебы. Никогда в жизни мне не было так стыдно. Здоровый парень, ростом больше метра восьмидесяти, шел в школу, где учились маленькие дети. Директор сразу дал понять, что я ему не нравлюсь, спросив:

— А ты что здесь делаешь? Ты слишком стар для школы, даже для специального класса. Встань в сторонке. — И заставил меня стоять на пороге школы, пока всех учеников не распределили по классам и не рассадили. Только после этого он позволил мне войти.

Когда в тот же день директор узнал, что я сын Усамы бен Ладена, его неприязнь ко мне удвоилась.

Каждый день директор все больше усложнял мне жизнь и мешал моей учебе. Он изобрел правило, по которому, если к моменту звонка я не сидел в классе, меня отправляли домой. При этом он заставлял меня стоять на улице, пока не придут остальные ученики. Таким образом, зачастую оказывалось невозможным попасть в класс вовремя.

Не скажу, что я единственный ученик, с кем обращались дурно. Всех учеников старше двенадцати лет здесь не любили, несмотря на то что это была школа со специальными классами для старших.

Я говорил себе:

— Вот где я оказался из-за своего отца.

Но я не позволял этим учителям сломить мое мужество. Сносил все унижения с бесстрастным лицом. Закончив этот непростой год, я сдал экзамены за шестой класс и получил соответствующее свидетельство.

После этого расстался со школой навсегда, осознав, что учителя в Саудовской Аравии никогда не позволят мне ее окончить. Я был слишком большим, слишком старым. К тому же — сыном Усамы бен Ладена.

Мне придется проложить себе путь в бизнесе без официального образования.

12 октября 2000 года произошло нападение на американский эсминец «Коул» в порту Адена, в Йемене. Пока «Коул» пополнял запасы топлива, приблизилось небольшое судно, люди на борту которого притворялись мирными рыбаками. Они помахали американским морякам, а те помахали в ответ. Когда судно подплыло к борту эсминца, раздался взрыв. Семнадцать моряков погибли, тридцать семь были ранены.

Узнав об этом, я почувствовал приступ тошноты. Интересно, отец отметил и этот день всеобщим ликованием, как взрывы в Африке?

Конечно, я не мог знать всей правды — теперь я знал не больше, чем любой другой гражданин Саудовской Аравии. Я больше не был частью того мира, не смотрел изнутри на происходящее за его пределами. Теперь я стал чужаком, глядевшим на тот мир извне, со стороны. И честно говоря, мне больше нравился вид со стороны, хотя я по-прежнему продолжал волноваться за мать и братьев с сестрами.

Прошло совсем немного дней, и в международных новостях объявили, что за взрывом эсминца «Коул» стояла «Аль-Каида», организация отца. Это и была та большая атака, о которой предупреждал меня Абу-Хаади? Инстинкт подсказывал, что нет. Несмотря на произведенные разрушения и человеческие жертвы, нападение на эсминец «Коул» было далеко не таким крупным терактом, как взрывы в посольствах. Слова Абу-Хаади ясно свидетельствовали, что предстоящая атака будет ужасающе грандиозной по масштабам.

Нервы мои были совершенно расшатаны, но мне не с кем было поделиться своими тревогами. В семье бен Ладен существовало молчаливое соглашение не обсуждать такие неприятные темы, как отец и его деятельность. Даже мой родной брат Абдулла редко произносил имя отца. Мой сводный брат Али жил в Мекке вместе с матерью, но нам с Али нечего было сказать друг другу. Воспоминания детства оказались так болезненны, что нам не хотелось воскрешать в памяти те дни.

И я мучился в одиночестве. Слова Абу-Хаади продолжали звучать в ушах, но я надеялся, что большое событие, о котором предупреждал мой друг, так и не произойдет.

В декабре 2000 года бабушка Аллия и ее семья получили приглашение поехать в Афганистан на свадьбу моего брата Мухаммеда. Она радовалась, что скоро увидит своего старшего сына.

Я не удивился, что не получил приглашения. Но меня поразило, что мой юный брат собрался жениться на дочери Абу-Хафса. На мой взгляд, и жених и невеста были еще совсем детьми.

Свадьба младшего брата опять напомнила мне о моем незавидном положении холостяка.

Когда бабушка вернулась со свадьбы, она пригласила меня к себе в дом. Мне не терпелось узнать новости о семье, об их жизни в Афганистане, но бабушка рассказала немного. Она заверила, что свадьба прошла пышно, а Мухаммед был очень счастливым женихом. Она также сообщила, что все родные здоровы. Услышав это, я вздохнул с облегчением.

Потом бабушка сильно удивила меня, сказав:

— Омар, твой отец очень сердится, что ты уехал из Афганистана. Он приказывает тебе вернуться.

Ошеломленный, я стал ее расспрашивать:

— Почему он сердится? Он не сердился, когда Абдулла вернулся в Саудовскую Аравию. Почему он зол на меня?

Она только произнесла:

— Я не знаю причин, по которым сердится мой сын. Он твой отец. Поезжай, Омар. Поезжай и выясни. Твой отец приказывает тебе это.

Это неожиданное послание совершенно выбило меня из колеи. Ни один сын не посмел бы проигнорировать такой ясный приказ отца. Но что заставило его отдать этот приказ?

Я обдумывал разные варианты. Возможно, это было как-то связано с Абу-Хаади. Может быть, отец провел специальное расследование, выясняя, почему я не вернулся из Сирии? И установил, что это как-то связано с предостережениями Абу-Хаади в отношении секретной миссии. И хотя Абу-Хаади всего лишь сказал мне, что мне надо бежать, даже эта информация угрожала его жизни — его могли казнить за измену.

Просил ли отец мою мать рассказать ему о наших с ней разговорах? Мать никогда не выдаст меня отцу по своей воле, но если он задаст прямой вопрос, она не посмеет солгать.

После целой недели раздумий и колебаний я решил сделать то, чего поклялся никогда больше не делать — вернуться в Афганистан.

Но поездка будет короткой. Съезжу ненадолго и вернусь.

Путешествие было сопряжено с такими трудностями, что я едва не повернул назад на афганской границе. Пока три недели готовился к самой опасной части поездки, чуть не убедил себя отказаться от своей затеи. Почему я должен повиноваться отцу? Сердечная связь между нами порвалась уже давно. Но чувствовал, что меня тянет туда против моей воли.

Вероятно, наше прощание с отцом не было достаточно полным и окончательным.