Махбод Сераджи - Крыши Тегерана

Он говорит, что не возьмет с нас плату за поездку, потому что неправильно брать деньги у скорбящих людей. Потом он хочет узнать, кем был покойный, сколько ему было лет и отчего он умер. Я терпеливо отвечаю на все вопросы, но, вместо того чтобы сказать, что Доктора убила САВАК, я говорю, что он погиб от несчастного случая. Невозможно предугадать, кто может оказаться агентом. Водитель шепчет молитву, но больше не задает вопросов.

Каждый раз, как поворачиваюсь назад, я встречаюсь глазами с Зари. Она качает головой и отводит взгляд. Хотелось бы мне сделать хоть что-то для облегчения ее страданий.

Я впервые осознаю, что Фахимех стала неотъемлемой частью нашей жизни. Отправляясь с нами на похороны Доктора, она подвергает себя огромной опасности. Мне хочется дотянуться до нее и обнять. Я люблю ее так же сильно, как и Ахмеда. Без нее сегодняшний день стал бы гораздо труднее, и я рад, что она с нами.

Я смотрю в боковое зеркало и думаю об Ирадже, как он бежал следом, представляю себе его лицо, тревожный взгляд и озабоченный голос. Может быть, в конце концов, Ирадж не такой уж плохой парень.

У кладбища мы выходим из машины. Шофер не хочет брать денег, как мы ни настаиваем. В инструкции говорилось, что у ворот нас кто-то встретит. Вокруг толчется множество людей, одетых в черное.

Одна женщина падает на могилу. Она задыхающимся голосом выкрикивает какое-то имя и бьет себя в грудь, родственники пытаются ее успокоить. Все одновременно разговаривают, многие не сдерживают слез. Я вижу, что эта сцена растревожила Зари. Она тихонько плачет. Фахимех тоже. Женщина за воротами снова бросается на могилу, обнимает, целует ее, хватает пригоршни земли.

— Это ее брат, — шепчет Фахимех Ахмеду. — Бедная.

Созерцание бесконечных рядов могил наполняет меня странным чувством. Все окутано безжизненным серым светом, люди напоминают тени. Во всем ощущается жутковатое присутствие смерти. Несмотря на холодную погоду, воздух кажется спертым и сухим. На небе темные тучи. Первые капли дождя наводят на мысль о приближающейся буре.

По центральной дорожке рыдающие мужчины несут на плечах гроб, следом движется большая толпа. Человек, идущий впереди, выкрикивает:

— Нет Бога, кроме всемогущего Аллаха!

Вся процессия хором повторяет эти слова.

— Громче, громче! — кричит он. — Нет Бога, кроме всемогущего Аллаха!

— Нет Бога, кроме всемогущего Аллаха, — вторит ему толпа.

Процессия сходит с дорожки и останавливается у свежевырытой могилы. Гроб опускается на землю, люди собираются вокруг. Мулла поет молитву в мегафон.

— Входя в блаженное чудесное Царствие Небесное, он обретает вечную молодость. Не плачьте, ибо всему, живущему на земле, суждено умереть. Только Господь будет жить вечно. Добро пожаловать на небеса, вечный дом мусульман. При жизни может быть неравенство, но перед смертью все равны!

Когда несколько человек поднимают тело, завернутое в белую простыню, и опускают его в могилу, люди вокруг гроба кричат еще громче. Я стою рядом с Зари. Она вдруг отчаянно вскрикивает. Колени у нее подгибаются, но я успеваю подхватить ее. Я понимаю, что ноги ее не держат. Ахмед и Фахимех помогают мне.

Молодая женщина бросается в яму с криком, что хочет быть похороненной вместе с любимым мужем. Проследив за взглядом Зари, я догадываюсь, куда она смотрит. Я поворачиваю ее кругом, чтобы она больше не видела погребений.

С противоположной стороны улицы за нами наблюдают двое мужчин. Я слышу, как Ахмед бормочет:

— Подонки.

Мы все оборачиваемся и смотрим. Должно быть, это наши связные, агенты САВАК.

Они одеты в черные костюмы и рубашки. Один высокий, другой короткий и плотный. При одной только мысли об их грязном ремесле к горлу подкатывает тошнота. Сжимается сердце, и во мне закипает гнев.

Фахимех хватает Ахмеда за руку.

— Милый, ну пожалуйста. Умоляю тебя — ничего не говори. Ты обещал, любимый.

Она пытается удержать в ладонях лицо Ахмеда, чтобы он отвернулся от агентов.

— Посмотри на меня. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Если тебя заберут, я покончу с собой. Ты обещал, ну пожалуйста.

Ахмед не в силах оторвать взгляд от парней на другой стороне улицы. Фахимех поворачивается ко мне со словами:

— Пожалуйста, скажи ему, чтобы не волновался. Умоляю тебя. Они заберут вас обоих, и это убьет нас. Пожалуйста, умоляю тебя.

Зари шепчет мне:

— Прошу тебя, останови его.

При взгляде на двух молодчиков меня начинает трясти. Я отпускаю Зари и делаю несколько шагов к дороге. Зари хватает меня за руку и оступается, ослабев от горя. Я снова подхватываю ее.

— Ну пожалуйста, — шепчет она мне в ухо.

Тем временем к мужчинам подходят две женщины и трое детей, и все они идут прочь. Я озадачен и догадываюсь, что Ахмед тоже.

Фахимех разражается горькими слезами и опускается на тротуар. Ахмед пытается успокоить ее, но ей никак не унять слезы. Зари шепчет мне, чтобы я принес Фахимех воды. Я помогаю Зари устроиться на земле рядом с Фахимех и спешу прочь. Когда я возвращаюсь, Фахимех знаком просит меня сесть рядом с ней. Не переставая плакать, она обнимает меня за плечи.

— Он тебя послушается. Пожалуйста, скажи ему, чтобы он не принимал все близко к сердцу, когда они придут, и обещай, что поступишь так же. Обещай мне.

Я обещаю и подхожу к Ахмеду — он курит неподалеку.

— Постараемся сохранять спокойствие, — говорю я.

Ахмед хмуро кивает.

Через несколько минут подходит мальчик и протягивает листок бумаги. Он говорит, что какой-то человек попросил его передать записку. Пока ко мне с волнением приближаются Ахмед, Фахимех и Зари, я читаю. Там подробно описывается, как найти могилу. Мы идем. На второй дорожке мы поворачиваем налево, затем направо на следующей дорожке и с задней стороны обходим здание, где обмывают тела умерших. Чем ближе мы к цели, тем сильнее и безумнее стучит сердце. Фахимех и Зари поддерживают друг друга, Ахмед следует за ними в двух шагах. Мы подходим к могиле без надписи. Она третья по счету от здания и четвертая от обочины; половину ее прикрывает большой круглый камень — в точности как сказано в записке.

У Зари плечи сотрясаются от неудержимых рыданий. Она безутешна в своем горе. Она садится у могилы. Фахимех пристраивается рядом, неразборчиво шепча молитвы. Из глаз девушек ручьями текут слезы.

Зари склоняется над могилой и дотрагивается до влажной земли.

— Его только что положили сюда, — шепчет она.

Я сажусь рядом и на долю мгновения обнимаю ее за плечи.

— Они убили не только Доктора, — шепчет мне Зари. — Они убили нас всех.

Я смотрю ей в глаза. Если открою рот, то заплачу — я это знаю.

— Убив его, они загубили и наши жизни — его отца, матери и друзей, — говорит Зари. — Никогда уже все не будет по-прежнему, никогда!