Станислав Миронов - Virtuality

Мне интересно.

Потому что я ничего не помню.

Даже когда мы предполагаем, что правда ужасна, мы всё равно стремимся её узнать.

Мы — правдомазохисты.

Я чувствую, как у этой перестройняшки-недокоровы воняет изо рта. Какой-то то ли гнилью, то ли говном. Запах, похожий на карбид. Даже не знаю, что из этого хуже. Но вони это не меняет.

Нарколог вставляет шприц мне в вену. Начинает выкачивать мою кровь. Мои маленькие частички меня. Медленно лишать меня жизни. Моя кровь почти чёрного цвета. Но это не имеет никакого значения. Более приметно то, что я нахожу эту ситуацию очень знакомой.

Нет, я серьёзно. Как будто у меня уже брали кровь из вены.

И не просто брали, а достаточно часто брали.

Я что, донор?

Этого мне только не хватало.

А вообще, это даже интересно, пытаться восстановить свою жизнь по кусочкам. Я как будто снова впала в детство, я наверняка буду узнавать всё постепенно. Узнавать и удивляться. Скольким людям выпадает такой шанс, снова удивиться жизни? Думаю, не очень многим. Ну, относительно немногим. А я это сделаю. Во всяком случае, мне этого хочется.

Реалити-шоу: «Познай себя».

Всё. Доктор-с-вонючим-ртом закончила свою процедуру. Порекомендовала мне как можно быстрее лечь спать, пожелала всего доброго, и я ушла.

Села в коридоре, достала ежедневник и записала: «У меня часто брали кровь из вены».

Ещё ниже: «Я донор?»

На выходе на улицу я столкнулась с какой-то бабкой. Не специально, случайно. Она сказала своим шамкающим беззубым ртом:

— Ошторожнее, милочка. Ошторожнее.

И.

Шок.

Не может быть.

Да, точно.

Я вспомнила.

Милочка.

Ловите момент.

Я вспомнила, где я слышала это слово.

Что там было дальше?

Пока мама бухала и тусовалась где-то со своими друзьями, я всерьёз ушёл с головой в учёбу. Это дело мне нравилось, мне было очень интересно узнавать что-то новое. И каждый раз, когда я что-то узнавал, я хотел узнать ещё и ещё. Но наибольший интерес во мне вызывали люди, поэтому, подходя всё ближе к концу школы, я твёрдо решил стать психотерапевтом. Выбрал несколько институтов, начал готовиться к поступлению. Закопался в горе книг, которую через полгода успешно разгрёб.

И поступил.

В то время, пока я учился — к счастью, ты не застала то время, — профессия психотерапевта была в нашей стране ещё не столь популярной. Психологи в советское время были своего рода гетто, их практически не было. Их обходили стороной, а посещение психотерапевта автоматически вешало на пациента ярлык сумасшедшего. Удивляться тут нечему: зачем нужны психологи и психотерапевты, если образ мышления формировало правительство? Я, однако, как-то не слишком сильно задумывался о моральных аспектах выбранной мной профессии: я чувствовал, что выбрал своё дело, дело, которому решил посвятить жизнь. Я чувствовал, что дастся оно мне довольно легко, во всяком случае, гораздо легче, чем что-либо другое.

Всю мою жизнь девочки считали меня красивым парнем, и, поверь, я пользовался этим на всю катушку. Поклонниц у меня было довольно много, а то, что я был умён и постоянно, помимо учёбы, занимался плаванием, только лишь пополняло список моих плюсов. Нет, я не хвалюсь, просто стараюсь изложить всё максимально искренне. И нет, какого-то тупого цинизма во мне не было, ведь отец, при жизни, будучи человеком мудрым и адекватным, вложил в меня азы классического воспитания. Просто я встречался с девочками, а в случае расхождения интересов по обоюдному согласию расставался. И никто не был в обиде. Во всяком случае, мне так казалось.

Так я и жил: с головой в учёбе, а телом с многочисленными подругами. Пока однажды, примерно за три месяца до наступления моего совершеннолетия, благодаря своей пагубной привычке то и дело припадать к горлышку, мама окончательно не съехала с катушек.

Мы выходим из метро. Наверх. На свежий воздух. На улице весна. Центр. Здесь теплее, чем у нас, на окраине.

Гетто.

Мы идём какими-то переулками. Ощущаю себя здесь каким-то лишним. Ненужным.

Во рту привкус горечи от дыма сигарет.

Смотрю вверх. На небо. Мы идём, а я смотрю в небо. Синее небо, белые облака. Вдруг в глаза бросается что-то большое и разноцветное.

Рекламный щит. Баннер. Три метра на шесть. Или сколько ещё там.

На нём написано: NOKIA. N-какая-то-там-серия.

Типа круто. Модно. Ага.

Смысл рекламы: NOKIA N-какой-то-там-серии — лучший гаджет для интернет-фишинга. Что-то вроде того.

Как сказали бы маркетологи, это называется позиционирование бренда.

Внизу баннера слоган: БУДЬ В ПОТОКЕ.

Я в потоке.

Вы в потоке.

Мы идём дальше, а моя девушка вдруг сталкивается с каким-то парнем. Он налетает на неё. Нет, не гопник. Просто парень. Он смотрел в свою мобилу и тыкал в её кнопки своими пальцами. Что-то там печатал. И вдруг налетел на мою девушку. Потому что ничего не видел. Ничего, кроме экрана мобильника и своих пальцев. И ещё чего-то несущественного.

Вам это знакомо?

В момент столкновения его мобила полетела вниз.

Я смотрю на его лицо. На нём выражен испуг. Удивление.

Вдруг он резко, с нечеловеческой скоростью нагибается и ловит мобильник налету. Прямо возле земли. Миллиметраж. Поразительная скорость. Воистину.

Его лицо выражает облегчение.

Уронить телефон — это же так страшно. Упаси Бог, что вы. Нельзя лишиться связи.

Будь в потоке.

Моя девушка, она говорит:

— Посмотри на этого дебила.

Тот парень, он смотрит на неё ошарашенным взглядом. И спрашивает:

— Что?

Моя девушка, не обращая на него внимания, говорит:

— Он идёт и не замечает ничего вокруг.

Указывая рукой на парня, она говорит:

— Всё, что ему нужно — это его телефон. Он не видит, что происходит вне мобилы.

Парень-с-мобилой спрашивает:

— Это прикол такой?

Да, чуть не уронить телефон — это такой прикол. Тест на скорость реакции.

Сдаётся мне, что здесь решает не реакция.

Адреналин.

Страх лишиться чего-то большего, чем просто телефон.

Будь в потоке.

Замкнутый круг.

Система.

Моя девушка, по-прежнему не обращая внимания на парня, говорит:

— Для него мобильник — это целый мир.

— Вы вообще о чём, девушка? — не устаёт задавать вопросы парень-с-мобилой.

— Мир по ту сторону мира, — говорит моя возлюбленная.

Она говорит:

— Виртуальная реальность.

Я произношу:

— Virtuality.

— Именно, — говорит она. — Думаешь, я спроста сказала тебе так назвать свою книгу?

— Какую ещё книгу? — спрашивает парень-с-мобилой.

Он спрашивает:

— Что здесь вообще происходит?

Моё сознание переносит меня на пять лет назад.

Мне тринадцать лет.

Только исполнилось. Седьмой класс. Середина мая. Конец учебного года.