Грэм Джойс - Безмолвная земля

Какая радость вновь катить на лыжах! Узкую дорожку изрядно припорошило снегом, но уже ничто не мешало проявить горнолыжные навыки. Быстро смеркалось. Иногда тропа ныряла в ложбину, и паре, не успевшей набрать разгон, приходилось выбираться «лесенкой», но усилия вознаграждались последующим плавным накатом сквозь сумерки.

Наконец ели и сосны расступились, открыв мигающие огни поселка. Освещенные отели, домики и машины, припаркованные вдоль дороги, становились все ближе и ближе.

Зоя и Джейк обнялись и, рассмеявшись, наконец-то признались, что в лесу оба крепко струхнули. Потом покатили дальше, но чуть медленнее, чтобы, не дай бог, не столкнуться с какой-нибудь машиной.

Однако дорога была пуста, а поселковые улицы безлюдны. Все в точности как в Сен-Бернаре.

— Плохие новости, — нарушил молчание Джейк.

— Что?

— Похоже, и отсюда всех эвакуировали.

Зоя застонала.

Горка закончилась; точно солдаты, вышедшие из боя, они расстегнули крепления и, забросив «оружие» на плечо, двинулись к центру поселка, выискивая в окрестных домах хоть какой-нибудь признак жизни.

— Не может быть… — вдруг нахмурилась Зоя. — Нет, это невозможно…

— Что?

— Стой! Посмотри на отель… а теперь на церковь…

— И что?

— Колокольня. В точности как в нашем поселке.

— Похожа.

— Да нет, не похожа, а та же самая. И отель тот же. Мы в Сен-Бернаре, Джейк. Никуда не ушли.

Лицо Джейка искривилось в недоверчивой ухмылке. Сощурившись, он посмотрел на церковь. Потом оглянулся на дорогу. Озираясь, обернулся вокруг себя. Затем отшвырнул лыжи и загремевшие палки и побежал к церкви, неуклюже косолапя в тяжелых ботинках.

Зоя не ошиблась. Та же церковь. Тот же отель. Те же дома и улицы. Тот же супермаркет, соседствующий с полицейским участком.

Вернулись туда, откуда ушли.

Сорвав шапочку, Джейк взъерошил влажные волосы. Потом вернулся к Зое. Съежившись, она выглядывала из-за прижатых к лицу кулаков.

— Как же так? — спросил Джейк.

— Невероятно…

— Выходит, не туда свернули. — В голосе Джейка слышалось обвинение — мол, куда ж ты смотрела, вожак?

— Просто невозможно…

— Вполне возможно. Что мы офигенно подтвердили. Вот они мы. Что и требовалось, на хрен, доказать.

— Да нет же! Ведь мы были на другой стороне горы.

— Значит, есть проход, который ее огибает и приводит обратно. Вот в него-то мы и угодили.

— Прости, Джейк! Прости, пожалуйста!

Наверное, он хотел бы, да не мог на нее злиться. И потом, он же сам просил ее быть ведущей. Куда уж ему с его способностью ориентироваться…

— Заррррррраза! Шуточки, твою душу мать! Словно кто-то потешается!

— Перестань!

Дорога привела их точно к месту старта на другом конце поселка. Теперь они вновь шли мимо церкви. С досады Джейк запустил компасом в серебристую крышу колокольни.

— Не надо так.

— Куда ты?

Зоя толкнула церковную дверь. Традиционный католический храм являл собой обитель теней, эха и притулившихся в нишах мучеников, перед которыми горели бесчисленные свечи. Следом вошел Джейк. Шаги по каменным плитам отзывались гулким эхом. В церкви было зябко. От губ струился парок.

— Словно что-то нас здесь удерживает. — Запрокинув голову, Зоя посмотрела на купол. — Не хочет отпускать.

— Еще прежде я это почувствовал, только не стал говорить.

Джейк оглядел своды, стены и двери, будто ища подсказку, как от них уйти. Ничего. Взгляд его задержался на ровно горевших свечах.

— Пошли отсюда.

Джейк выглядел совсем измочаленным; в отеле Зоя тотчас приготовила ему горячую ванну. Совершив набег в кладовку, раздобыла гель-пену и банные полотенца. Видимо, беспокойство его вконец измотало. Все понятно: он остро переживал, что не находит выхода из ситуации, как того требовал мужской долг. Хотя Зоя ни к чему его не понуждала и была готова разделить всю ответственность. Отец приучил его к чрезмерной осмотрительности, ставшей его пунктиком. Но кто же станет винить человека за инстинкт самосохранения? Однако природа, игравшая не по правилам, напрочь измотала беднягу.

После ванны Зоя его насухо вытерла и уложила в постель. Через минуту Джейк уснул.

Зоя смотрела на спящего мужа. Нельзя его не любить. Такого заводного и доброго, такого беспомощного в усталости. Вместе они уже больше десяти лет, и все эти годы в душе ее горела неугасимая свеча любви к нему. Звучит банально, но тем не менее это правда. Вот о чем она думала в церкви, глядя на ярко горевшие свечи.

Не давала покоя неясная мысль, связанная с церковью и особенно свечами.

Интересно, кто их зажег? Да, она не специалист, но всякому ясно, что любая свечка, пусть даже отменного качества, не может гореть бесконечно. Значит, какой-нибудь служка за ними следит.

Прислушавшись к дыханию мужа, Зоя удостоверилась, что он крепко спит, после чего на цыпочках вышла из номера, тихонько притворив за собою дверь. На лифте спустилась в холл и прошла в ресторан.

Вот столик, за которым вчера они пили шампанское. Бокалы, тарелки с остатками ужина — все как было до той минуты, когда она похотливо утянула Джейка в постель. Посреди столика свеча, которую она вчера зажгла.

Свеча горела.

Зоя отчетливо помнила, как подожгла чистый белый фитиль. Выходит, свеча горела весь вечер, всю ночь и целый день. Однако ничуть не уменьшилась. Ни капельки. Ни крохи. Даже не оплыла. Казалось, ее только что зажгли.

Зоя задула свечу, испустившую струйку серого, пахнущего воском дыма. Потом вновь зажгла — пламя ярко вспыхнуло.

На кухонном прилавке грудились немытые кастрюли и сковородки, оставшиеся после Джейковой стряпни. А вот на дальнем разделочном столе уже третий день лежали мясные вырезки и нашинкованные овощи.

Зоя внимательно их рассмотрела. Напоминавшие мрамор ломти розового мяса, изящно расписанные прожилками сала, выглядели так, словно их всего секунду назад отсекли от окорока. Свежие овощи казались только что нарезанными. Ни то ни другое ничуть не заветрилось.

Зоя вновь принялась высчитывать, сколько времени прошло с тех пор, как их накрыло лавиной. Шел всего третий день, хотя казалось, это произошло ужасно давно. Стало быть, часов пятьдесят-шестьдесят мясо и овощи лежали в тепле. Зоя поднесла филе к носу: идеально свежее. Хрумкнула морковным кружком. Понюхала стебель сельдерея: прелестный огородный запах. Ничуть не вялый, стебель хрустко переломился.

Свечи не гаснут. Мясо не тухнет. Овощи не вянут. Зоя уставилась в прилавок.

На плечо ее легла чья-то рука. Зоя вскрикнула.

Джейк в махровом халате.

— Очумел, что ли!

— Я тоже это заметил, — сказал Джейк. — Свечи. Продукты. Еще вчера увидел, но не стал говорить.

— Но что это значит?

Порывшись в утвари, Джейк взял острый нож-секач и закатал рукав халата.