Томас Бернхард - Из книги малой прозы Имитатор голосов

Несколько англичан попались на удочку одного горного проводника из Восточного Тироля и совершили вместе с ним восхождение на Три Зубца; поднявшись на самую высокую из трех вершин, они были глубоко разочарованы той панорамой, которую развернула перед ними природа, и прямо на вершине, недолго думая, убили проводника, отца семейства, а у того на иждивении было трое детей и, как говорят, глухая жена. Когда они осознали, что же на самом деле совершили, то один за другим тут же бросились в пропасть. Как написала об этом событии одна из бирмингемских газет, Бирмингем потерял самого своего выдающегося газетного издателя, самого своего замечательного управляющего банком и самого своего порядочного гробовщика.

Так называемое Общество камерной музыки, прославившееся тем, что исполняет лишь старинную классическую музыку на оригинальных старинных инструментах и включает в свою программу только Россини, Фрескобальди, Вивальди и Перголези, давало концерт в старом замке на Аттерзее с дотоле невиданным успехом. Аплодисменты смолкли лишь в тот момент, когда в запасе у оркестра не оставалось больше ни одного номера на бис. И только на следующий день музыкантам раскрыли то обстоятельство, что играли они в пансионе для глухонемых.

Внезапно сошедший с ума парикмахер, в своем лондонском салоне отрезавший опасной бритвой голову некоему герцогу, якобы члену королевской семьи, и находящийся сейчас в Редингском доме умалишенных — в прошлом это была прославленная Редингская тюрьма, — по слухам, недавно заявил, что предоставит свою голову в распоряжение именно для тех научных открытий, каковые, по его мнению, Стокгольмская академия отметит Нобелевской премией, причем уже лет через восемь, от силы — через десять.

Всемирно известный французский философ, которого десятилетиями считали самым значительным философом своего времени, возвращаясь из Москвы, куда его пригласила Академия наук, заехал в Вену, чтобы в Венской академии наук выступить с тем же докладом, который он уже прочитал в Москве. После его доклада я побывал в гостях у двух профессоров, членов Венской академии наук, которые так же, как и я, слушали французского философа. Одному из них и доклад, и сам докладчик показались весьма остроумными, другому же — весьма слабоумными, причем оба сумели изложить свое мнение как доказательно, так и обстоятельно.

На ужин мы пригласили, как говорят в Вене, ученого человека, чтобы он поведал нам о современных течениях в мире культуры и искусства, всегда вызывавших у нас живейший интерес. Однако вместо того, чтобы удовлетворить нашу жажду знаний в области философии, литературы и искусства, этот самый ученый, известный профессор Венского университета, увидел в приглашении лишь повод просветить нас по поводу скверного, на его взгляд, характера коллеги, который недавно опубликовал книгу на тему, являющуюся, в сущности, делом всей жизни нашего гостя. Днем позже наш гость нанес визит одному из общих друзей, другу того самого профессора, которого он накануне грубо унизил в наших глазах, — однако на сей раз наш гость стал превозносить своего конкурента, поставил его выше всех, причем не только по части характера, но и по части научных заслуг.

Профессор Мооспруггер сказал, что отправился было встречать на Западном вокзале коллегу, знакомого ему только по переписке. Но он на самом деле ожидал увидеть совсем не того человека, который и в самом деле приехал на Западный вокзал. Когда я объяснил Мооспруггеру, что так бывает всегда, — всегда приходит кто-то другой, а не тот, кого мы ожидаем увидеть, — он вскочил и ушел прочь с единственной целью: разорвать все знакомства, которые появились у него на протяжении всей жизни, и навсегда отказаться от них.

После смерти нашей матери почта в течение многих лет продолжала доставлять адресованные ей письма. Ее смерть почта к сведению не приняла.

В одном театре четыре актера увлеклись идеей самостоятельно написать комедию, потому что произведения сочинителей комедий казались им раз от разу все более тошнотворными и скучными, и вот они тут же взялись за работу, но писали, естественно, только о самих себе, хоть и заранее условились, что каждый, мол, напишет роль для себя в комедии, которую они после основательных и действительно растянувшихся на целую неделю размышлений, ничего другого так и не придумав, назвали «Автор» и вот по прошествии трех месяцев с начала всей затеи они уже представили ее на сцене. Как сообщается, даже этого автора ожидал полный провал.

В прошлом году один коммерсант из Кобленца осуществил мечту всей жизни — увидеть пирамиды в Гизе, но после осмотра пирамид назвал поездку в Египет величайшим разочарованием в своей жизни, что мне легко понять, ведь я и сам в прошлом году побывал в Египте, и разочаровали меня именно пирамиды. Мне, правда, удалось очень быстро справиться с этим чувством, а коммерсант из Кобленца за свое разочарование решил отомстить: много месяцев подряд он размещал многостраничные объявления в самых влиятельных газетах Германии, Швейцарии и Австрии, призывая всех, кто собирается ехать в Египет, отказаться от осмотра пирамид и прежде всего пирамиды Хеопса, разочаровавшей его более прочих до глубины души. Публикуя эти антиегипетские и противопирамидные прокламации, как сам он их называл, коммерсант за короткое время растратил свое состояние и оказался в крайне бедственном положении. Его объявления, естественно, не оказали ожидаемого воздействия на тех, кто собирался в Египет, наоборот — число посетивших Египет в нынешнем году, по сравнению с прошлым годом, выросло вдвое.

Одиннадцать лет назад выехал в Австралию, а через девять лет вновь вернулся на свою штирийскую родину мой бывший одноклассник, который полгода назад снова покинул Штирию, хотя прекрасно знал, что опять вернется и будет до тех пор выезжать в Австралию и возвращаться в Штирию, пока он либо в Австралии, либо в Штирии не обретет вечный покой. В свое время его отец, младший пекарь из Мёлльталя, тот, что учился в школе вместе с моим отцом, по меньшей мере раз двадцать переезжал из Каринтии в Штирию и обратно, пока наконец не обрел вечный покой в Каринтии, в Арндорфе близ Санкт-Фейта-на-Глане, в старой кузнице, ставшей его последним пристанищем, где он повесился на первом попавшемся железном крюке из-за тоски по Штирии, даже не подумав о жене и детях, как с упреком говорили люди сразу после его смерти и еще много лет спустя.