Наталия Слюсарева - Мой отец генерал (сборник)

После столь славной победы судьба Александра Ивановича Казарского сложилась самым трагическим образом. Тотчас после триумфа Николай 1 определил его к себе во флигель-адъютанты, на царскую службу, где тот скользил по паркетам два года. Собой адъютант был очень хорош, я теми же чертами очаровывалась. Увлек знатную фрейлину, или она увлеклась, ребенка увезли в Николаев, от той ветви Коля на свет появился. Позже Казарский был назначен ревизором, инспектором по инфантерии. Он, конечно, был неподкупен. Все закончилось не так весело, как у Гоголя. В одной из поездок его отравили. Всыпали гигантскую дозу мышьяка в маленькую фарфоровую чашечку с кофе. Александр Иванович ни у кого принципиально не обедал, но от чашечки кофе, поданной барышней, не смог отказаться. Отравление было столь сильным, что в гробу он лежал черный, как уголь, с распухшим лицом, лопнувшими глазами, ступни ног отвалились, почернели даже аксельбанты и эполеты. Император, прочитав представление Бенкендорфа о его смерти, начертал собственной рукой: «Слишком ужасно».

Все эти исторические подробности я вычитала из тоненькой книжечки, купленной в киоске музея. Брошюрка составлена капитаном 1-го ранга в отставке Макареевым со товарищи, чужими людьми, которые озаботились, собрали в архивах факты, документы и издали на свои невеликие деньги на самой простой бумаге брошюру о жизни и подвиге капитана 2-го ранга А. И. Казарского.

В конце брошюрки, наряду с рапортами и царскими указами, помещены выдержки из его капитанского судового журнала. И тут мне многое стало ясно, в частности отчего наш флот долгое время побеждал.

Из РАПОРТА Николаю I

Главного командира Черноморского флота и портов

генерал-адмирала ГРЕЙГА

«...Когда, по случаю замеченного приближения к нему неприятеля, командиром фрегата „Штандарт“ приказано было каждому судну взять такой курс, при коем оное имеет наилучший ход, тогда бриг „Меркурий“ поставил все паруса; однако сия перемена курса не могла отдалить его от преследующих. Лучшие ходоки неприятельского флота, 110-пушечный корабль „Селимее“ под флагом капудан-паши и 74-пушечный „Реал-бей“ под адмиральским флагом, настигали бриг чувствительно.

Видя совершенную невозможность избежать неравного сражения, капитан-лейтенант Казарский, собрав всех офицеров, составил военный консилиум, на котором штурман Прокофьев, как самый молодой, первый предложил взорвать бриг „на воздух“. Вследствие того положено было единогласно – защищаться до последней крайности, и наконец, если будет сбит рангоут или откроется в судне течь, то тот, кто из офицеров останется в живых, должен взорвать бриг, для чего был положен на шпиль заряженный пистолет. После сего, напомнив нижним чинам об обязанностях их к Государю и Отечеству, командир брига, к удовольствию, нашел в людях решимость драться до последней капли крови. Упокоенный таковыми чувствами экипажа, капитан-лейтенант Казарский приказал открыть огонь из ретирадных пушек.

С корабля капудан-паши закричали: „Сдавайся и убирай паруса!“ На сие ответствовало с брига при громком „Ура!“ огнем всей артиллерии. Более трех часов продолжали корабли непрерывную пальбу ядрами, книппелями, картечью. „Меркурий“, действуя по 110-пушечному флагману правым бортом, перебил у него рангоут, после чего тот лег в дрейф. Другой корабль продолжал бить бриг ужасными продольными выстрелами, но и сие отчаянное положение не могло ослабить твердой решимости храброго Казарского и неустрашимой его команды. Они продолжали действовать артиллериею и, наконец, счастливыми выстрелами перебили форбрамрей и левый нок формарсарея, падение оной увлекло за собой лиселя. Второй неприятельский корабль пришел в негодность.

В заключение капитан-лейтенант Казарский доносит, что он не находит ни слов, ни возможности к описанию жара сражения, им выдержанного. А еще менее той отличной храбрости, усердия и точности в исполнении своих обязанностей, какие оказаны всеми офицерами и нижними чинами, на бриге находящимися, и что сему токмо достойному удивления духу всего экипажа, при помощи Божьей, приписать должно спасение флага и судна Вашего Императорского Величества.

Итак, 18-пушечный российский бриг в продолжение четырех часов сражался с достигшими его двумя огромными кораблями турецкого флота, под личною командою Главных адмиралов состоящими, и сих превосходных сопротивников своих заставил удалиться».

УКАЗ

ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА

(от 29 июля 1829 года на имя морского министра)

«...18-пушечному бригу „Меркурий“ за славные подвиги с двумя неприятельскими кораблями дарован флаг со знамением св. великомученика и Победоносца Георгия. Мы желаем, дабы память беспримерного дела сего сохранилась до позднейших времен, вследствие сего повелеваем вам распорядиться: когда бриг сей приходит в неспособность продолжать более служение на море, построить по одному с ним чертежу и совершенным с ним сходством во всем другое такое же судно, наименовав его „Меркурий“!

Когда же и сие судно станет приходить в ветхость, заменить его другим новым, по тому же чертежу построенным, продолжая сие таким образом до времен позднейших.

Мы желаем, дабы память знаменитых заслуг команды брига „Меркурий“ и его никогда во флоте не исчезала, а, переходя из рода в род на вечныя времена, служила примером потомству.

НИКОЛАЙ I».

ПИСЬМО

(Посланное из Биюлимана 27 мая 1829 года,

написанное штурманом «Реал-бея»

оттоманского флота)

«22-го числа сего месяца вышли мы из пролива, чтобы взойти в залив Пендараклия на встречу одного отряда русского флота...

Во вторник, с рассветом, мы приметили три русских судна: фрегат и два брига; мы погнались за ними, но только догнать могли один бриг в три часа пополудни. Корабль капитан-паши и наш открыли тогда сильный огонь. Дело неслыханное и невероятное. Мы не могли заставить его сдаться; он дрался, ретируясь и маневрируя со всем искусством опытного военного капитана, до того, что, стыдно признаться, мы прекратили сражение, и он со славою продолжил свой путь.

Ежели в великих деяниях древних и наших времен находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен все оные помрачить, и имя сего героя достойно быть начертано золотыми литерами на храме Славы: он называется капитан-лейтенант Казарский, а бриг – „Меркурий“. С двадцатью пушками, не более, он дрался против двухсот двадцати, в виду неприятельского флота, бывшего у него на ветре».

ПРИКАЗЫ А. И. КАЗАРСКОГО

На 1-е число марта

С утра приготовиться к тировке такелажа и приготовить тир, чтобы в полдень, когда люди придут, не было ни малейшей остановки. Малярам непременно окончить гребные суда и всю к ним принадлежность.