Валерий Козырев - Джесси

Слова Алексея Павловича вдохновили Гену и тот воспрял духом – не так-то уж и плохи, оказывается, его дела!

Марьяна как будто ждала звонка и сразу же подняла трубку:

– Алло, слушаю, – прозвучал её голос.

Гена промолчал, ему хотелось, чтобы она говорила и говорила, но Марьяна уже догадалась.

– Гена это ты?.. – спросила она.

– Я.

– А почему не отвечаешь?

– Хотел услышать твой голос.

– Для этого необязательно звонить и молчать, – нарочито строго отчитала она. – Можно просто встретиться…

– В таком случае, на прежнем месте через час.

Гена не нашёл, где бы продавали полевые цветы, поэтому купил белые розы.

– Ой, какие красивые! – восхитилась Марьяна, лишь только он вручил ей букет. – После полевых, мои самые любимые.

– Ты просто не хочешь меня разочаровать.

– Нет, правда, мне очень нравятся розы! Особенно белые, ведь белые розы – это символ любви.

– Теперь буду дарить тебе только белые розы.

– Можешь дарить и красные: красные розы – символ верности.

– Хорошо, я буду дарить тебе букеты из красных и белых роз.

– Хорошее сочетание, означает единство.

– Ты неплохо во всем этом разбираешься.

– Девушкам это свойственно.

Они устроились на лавочке в их любимом скверике.

– Гена, почему ты мне не рассказываешь, куда хочешь пойти после окончания школы? – неожиданно спросила Марьяна.

– Пойду работать на завод.

– Когда ты это решил?

– Недавно.

– А до этого?

– До этого хотел в радиотехнический.

– Ты передумал из-за болезни?

– Наверное… – ответил Гена.

– А чем работать лучше, чем учиться?

– Я, Марьяна, и сам не могу толком объяснить… Но мне кажется, что так будет лучше.

– А врачи разрешат тебе работать на заводе?

– Да. Я разговаривал с Алексеем Павловичем – он не против. Только посоветовал выбрать профессию, где угроза травмы была бы минимальна.

– И что за профессию ты выбрал?

– Сначала устроюсь учеником токаря, потом сдам на разряд.

– Мой папа работает токарем, – сказала Марьяна, – и я знаю, что это небезопасно. Иногда у него что-нибудь, да случается. Вот недавно: не надел защитные очки, и металлическая стружка попала в глаз… Хорошо, не в зрачок!

– Мне просто нравится эта работа.

– Извини, я вовсе не думаю тебя отговаривать! Работать – это очень хорошо. Рабочий класс у нас в почете, – шутливо сняла возникшее в разговоре напряжение Марьяна.

– А ты, что будешь делать после школы? – спросил в свою очередь Гена.

– Пойду в медицинский.

– Считаешь, это твое призвание?

– Даже больше – необходимость.

Гена внимательно посмотрел на неё. Марьяна рассмеялась.

– Когда окончу институт, буду твоим личным врачом. Если ты, конечно, к тому времени уже не выздоровеешь.

– Ах, ты мой добрый, милый врач! – и обняв, Гена нежно прижал Марьяну к себе.

Гена хоть и пропустил много занятий, тем не менее, успешно сдал выпускные экзамены и сразу же устроился работать на завод, где работал и Иван Михайлович – в экспериментальный цех, учеником токаря. А через два месяца сдал на второй разряд и получил в свое распоряжение токарный станок, хоть и не новый, но ещё в вполне приличном состоянии. Его выбор идти работать был, скорее, вызван желанием доказать, – и в первую очередь самому себе, что он не хуже других и, несмотря на недуг, вполне самостоятелен и может зарабатывать деньги; хотя Михаил Иванович и Людмила Александровна убеждали его поступить учиться в радиотехнический институт. Родители же выбор одобрили, по крайней мере, против не были; лишь мать писала, чтобы он берег себя.

На свою первую зарплату Гена пригласил Марьяну в ресторан. Она хотела отказаться: все-таки хоть и перешла в десятый класс, но всё же еще школьница. Но не выдержала его умоляющего взгляда и согласилась. День выбрали будничный, и ресторан был не так полон, как это бывает по вечерам в выходные. В подобном заведении оба были впервые, поэтому чувствовали себя немного скованно. Заказали бутылку красного шампанского, а из длинного перечня меню выбрали знакомые названия блюд. Хлопнув пробкой Гена, открыл бутылку и разлил шампанское по бокалам, оно заискрилось тёплым рубиновым цветом.

– За что выпьем? – спросил он.

– Не знаю, – смутилась Марьяна. Они оба имели самый малый опыт застолий.

– Хорошо, – произнес Гена, чувствуя себя уже заправским тамадой, – давай загадаем желание и выпьем, чтобы оно исполнилось! Идёт?

– Идёт! – согласилась Марьяна.

Они выпили, Гена не выдержал и первый спросил, что она загадала.

– Пусть это пока останется тайной, – чуть помедлила с ответом Марьяна.

– Ну, вот! – притворно обиделся Гена.

– А ты что загадал? – не удержалась, чтобы не спросить, уже Марьяна.

– Я – чтобы ты была счастлива, – не моргнув глазом, соврал Гена, но тут же сознался: – Нет, все-таки не только ты, а мы оба.

– А как мы должны быть счастливы? – продолжала допытываться Марьяна.

– Ну, чтобы у нас было хорошее светлое будущее, – отшутился Гена, но уже серьезно добавил: – Я тоже, Марьяна, пока не могу сказать об этом…

Ведь не мог же он сказать, что его желанием было, чтобы тот зловещий сон не исполнился, и они поднялись к замку по последнему пролету белоснежных ступеней.

– Ну вот, тоже мне – сказочник-загадочник, – в свою очередь в шутку обиделась Марьяна.

Тут заиграла музыка, и на пространство между небольшой сценой, где расположились музыканты, и рядами столиков стали выходить пары.

– Потанцуем? – пригласил Гена.

– Да, – соглашаясь, протянула ему руку, Марьяна.

На школьных вечерах для старшеклассников Гена робел приглашать Марьяну и танцевал больше с Татьяной, так что сегодня они танцевали в первый раз. Ему было приятно вести её в танце, чувствовать под тонким шелком платья гибкую талию, ощущать запах её волос. А Марьяне было спокойно и хорошо рядом с этим высоким, сильным парнем.

– Я люблю тебя, – чуть склонившись, прошептал он.

Марьяна подняла на него сияющие глаза.

– Я тебя тоже, – одними губами, едва слышно ответила она. Сколько любви, искренности и надежды, были вложены ими в эти три слова!

Танец закончился. Возвращаясь к своему столику, оба чувствовали себя чуточку неловко, так, как если бы они целовались в тёмной комнате, и вдруг неожиданно включился свет, и все это увидели. Гена отодвинул стул, галантно помогая ей сесть. Сел сам и до половины наполнил бокалы шампанским; приподнял свой.

– Давай выпьем за тебя.

– И за тебя, – продолжила она, но на этот раз лишь пригубила шампанское. Вновь заиграла музыка, и они опять танцевали, не замечая никого вокруг…

Домой возвращались пешком. На город прохладой опустилась июльская ночь. Дневная суета уступила место ночной тиши. Пустые улицы, гулкие шаги одиноких прохожих… С небес струился серебристый лунный свет. От уличных фонарей на асфальте – длинные светлые дорожки. Тёмные громадины домов с кое-где светящимися окнами. Ночной город прекрасен… Пусть и не первозданной красотой природы, но величием рукотворных сооружений, казалось, заснувших до утра вместе с людьми. Как всегда им не хотелось расставаться и они, обнявшись, еще долго сидели на скамейке под каштаном. Сквозь его ветви им светила луна и только для них далеко в небе мерцали звезды…