Генри Лоусон - Рассказы • Девяностые годы

Сэм Маллет и Тупая Кирка изумились, увидев миссис Салли здоровой, бодрой, как ни в чем не бывало. Они слышали, что ей стало дурно накануне вечером, и уже поговорили об этом по душам с Олфом Брайрли и Динни Квином.

— Как вы себя чувствуете, мэм? — спросил Сэм с необычной серьезностью, уставив на нее свои круглые, как у совы, глаза.

— Благодарю вас, превосходно, у меня же здоровье высшей пробы, — весело отозвалась Салли. Ей нравилось говорить со старателями их языком. — А вы как?

После завтрака Сэм не уходил и в нерешительности топтался под навесом: видно, что-то было у него на уме.

— Ребята беспокоятся… Вы себя совсем не жалеете, миссис Салли, — запинаясь, начал он наконец. — Как вы вчера хлопнулись-то! Ребята думают, что вам надо бы поехать к морю на недельку-другую. Хотят сложиться. Моррис, если захочет, сочтется с ними потом.

Салли покраснела, рассердилась на себя за свою застенчивость и в конце концов рассмеялась радостно и беззаботно.

— Какие вы все добрые! Спасибо вам! — сказала она. — Но Моррис сам позаботится обо мне, когда будет нужно.

Салли была рада, когда наконец все ушли и она могла убрать со стола. Прежде всего надо написать Моррису письмо, потом сходить в лавку за продуктами и разузнать, не идет ли на север фургон или партия разведчиков. Салли решила не ложиться днем отдыхать, а навестить миссис Моллой. Обед можно будет приготовить потом. Кто же лучше миссис Моллой может рассказать ей все, что необходимо знать, когда ждешь ребенка, решила Салли.

Калгурла пошла вместе с Салли, чтобы помочь ей принести провизию. Это был удачный день. Мясник накануне освежевал тушу и был в наилучшем расположении духа. Салли поторговалась с ним и купила говядины для жаркого за сходную цену. В лавке у Неда Киллингтона она достала большую тыкву, картофеля и луку, и Нед сказал ей, что завтра утром пойдет почта на Дарлот. Тогда Салли направилась к невысокому сооружению из гофрированного железа и дерюги, служившему почтовой конторой в поселке Хэннан, и с чувством глубокого удовлетворения отдала там свое письмо в надежные руки.

Изнемогая от жары, Салли потащила тяжелые мешки с хлебом и мясом к себе на участок. Калгурла всю дорогу задыхалась и ворчала, сгибаясь под тяжестью мешка с картофелем и луком, но Салли некогда было ублажать ее сегодня. Она усадила Калгурлу чистить картошку, а сама приготовила мясо для жаркого, поставила на уголья большой котел, наложила полный совок горячих углей на крышку и велела Калгурле сменить их, когда они погаснут.

Был полдень; все эти хлопоты и беготня очень утомили Салли, пот лился с нее градом, но она сказала Калгурле:

— Я — к миссис Моллой. Обед еще успеем. Ты разведи огонь, вскипяти воду, все приготовь. Хорошо, Калгурла?

— Э-хем, — ответила Калгурла, глядя на нее с удивлением: прорывавшееся наружу радостное волнение Салли не укрылось от ее зорких глаз.

— Юкки! — воскликнула Калгурла, когда Салли вышла из палатки в белом муслиновом платье с узким лифом и широкой юбкой. Оно было сильно помято от долгого лежания в сундуке, а соломенная шляпа с большими полями, которую Салли нередко надевала от солнца, отнюдь не могла назваться новой; но сегодня вокруг тульи была повязана красная лента. И в довершение всего миссис Салли раскрыла перед удивленной Калгурлой маленький красный зонтик.

— Я иду по важному делу, Калгурла. Нужно принарядиться, — весело сказала Салли и зашагала по дороге.

Тед Моллой выстроил для своей жены и ребятишек хибарку на склоне холма, неподалеку от рудника Большой Боулдер, на котором он теперь работал, и Салли предстоял неблизкий путь. Небо, словно добела раскаленный металлический щит, висело над головой, потеряв от зноя все краски. От пышущих жаром железных гофрированных крыш поднималось в воздух струистое марево. Спекшаяся, твердая, как кирпич, земля жгла Салли ноги сквозь подошвы белых парусиновых туфель.

С каким облегчением после слепящего солнца и порывов жгучего ветра Салли упала на стул в хибарке у миссис Моллой и, сорвав с головы шляпу, стала обмахивать разгоряченное лицо.

Салли сидела красная и потная, сердце у нее колотилось, она с трудом переводила дух, но ей радостно было слышать, как дружелюбно приветствует ее хозяйка, и видеть, как целый выводок маленьких Моллой восхищенно смотрит на нее во все глаза.

Все они высыпали Салли навстречу, как только кто-то из них увидел, что она взбирается в гору по каменистой тропинке, ведущей от Боулдерской дороги к их дому. Несколько коз, пасшихся между скал, бросились врассыпную при ее приближении. Целая ватага ребятишек — и все босоногие, с непокрытыми головенками; на худых смуглых тельцах висят какие-то лоскутья, изображающие штанишки или юбчонку!.. Салли невольно воскликнула:

— Неужто это все ваши, миссис Моллой?

— Господи помилуй и спаси, а то чьи же, миссис Салли, милочка? Все чертенята мои, все до единого! — горделиво ответила Тереза Моллой. Она радушно хлопотала вокруг нежданной гостьи, громко шлепая по полу своими широкими босыми ногами. Одной рукой она придерживала грудного ребенка; годовалый малыш ковылял за матерью, уцепившись за ее юбку. — И все названы в честь какого-нибудь города в Австралии: Сидней, Мельбурн — и так далее. Поздоровайся с миссис Гауг, Сиди, и ты тоже, Мел, и ты, Брисси. А ты, Перти, подкинь-ка еще хворосту в очаг. Ади, ступай взгляни, есть ли в погребе молоко…

Салли пожала руки Сиди, Мел и Брисси, которые сразу потеряли дар речи и застенчиво пятились от нее, тараща круглые от любопытства глазенки.

— Они еще никогда не видали такой нарядной дамы с красным зонтиком, — добродушно болтала миссис Моллой. — А вы, милочка, прямо как с картинки, вас точно и жара не берет, — любо-дорого посмотреть.

— Мне нужно поговорить с вами, миссис Моллой, — волнуясь сказала Салли. — Я потому и пришла…

Миссис Моллой выпроводила ребятишек, надавав им различных поручений: загнать коз, набрать хворосту для очага… — И чтоб не сметь баловаться! — крикнула она им вдогонку, отдала грудного малыша нянчить старшей девочке и села пить чай с миссис Салли.

Ну и смеялась же миссис Моллой, когда Салли призналась ей, что у нее, кажется, будет ребенок!

— Да я давным-давно это знала, милочка! — благодушно сказала она и принялась объяснять Салли на основе своего богатого опыта, что родить ребенка — это не такое дело, из-за которого нужно волноваться. По правде говоря, чем меньше волноваться, тем лучше.

— Все мои ребятишки родились где кому бог привел, — с гордостью говорила она. — Когда маленький Перти появился на свет, недельки на две раньше срока, Теду самому пришлось мне помогать. А раза два я рожала с туземками, и все сошло отлично. Они куда лучше, чем все эти пьяницы врачи с прииска.