Тим Лотт - Запретное видео доктора Сеймура

Когда он заходит, Шерри Томас поднимает глаза и улыбается.

— Какой у вас мороз. Вы не могли бы настроить кондиционер потеплее?

Она принимается нажимать кнопки на настольном калькуляторе.

— Вам придется обождать. Я сейчас занята. Кое-что очень важное… черт.

Несколько минут записи, предшествующих появлению доктора Сеймура, однозначно свидетельствуют, что Шерри Томас была ровно ничем не занята — лишь принимала лекарства от, видимо, частых головных болей и нервно ходила туда-сюда по магазину. И вот теперь она дает целое представление, нажимает кнопки, чиркает на листочках. В какой-то момент она, прежде чем сделать запись, облизывает карандаш. Делает это она очень медленно, почти театрально и довольно соблазнительно. Однако если доктор Сеймур это и замечает, то виду не подает. Он спокойно сидит, пока она симулирует активную деятельность. Потом, не смотря на него, она произносит:

— Я вижу, вы решили оставить оборудование себе.

— Разве?

— А разве нет? Или вы его где-то на теле прячете?

— Оно оказалось полезнее, чем я предполагал.

— Вам было интересно?

— Наблюдение за людьми, которые говорят всякую чушь, с трудом можно назвать интересным.

— Значит, это развлечение не по вам?

— Там было несколько моментов.

— Вы выяснили, крадет ли ваша няня деньги?

— Нет. Мы все равно ее уволили.

— Если вы не выяснили то, чего хотели, чем же вам помогло наше оборудование?

Похоже, доктору Сеймуру непросто ответить на этот вопрос, он неловко ерзает на стуле, по-видимому разрываясь между своим решением помалкивать и желанием поделиться впечатлениями с Шерри Томас. Она застыла в предвкушении, как будто почувствовав, что вот он — настал ключевой момент в их стремительно развивающихся отношениях.

— Просто помогло.

Еще несколько секунд она смотрит на доктора Сеймура в упор, после чего резко встает из-за своего стола. Ее платье задирается до бедер, и он открыто пялится на них, но потом берет себя в руки и отводит глаза. Она идет в подсобку. Пытаясь замаскировать стеснение, доктор Сеймур произносит чуть громче, чем обычно:

— Вы куда?

— Выключить кондиционер. Вам же холодно, не так ли?

Пока ее нет, доктор Сеймур изучает ее стол. Он замечает таблетки, которые она недавно приняла, берет флакончик и рассматривает его. Едва он успевает поставить лекарство на место, возвращается Шерри Томас и говорит ровным бодрым тоном:

— Так будет лучше. Станет немного теплее.

Она садится обратно за стол — опять же заметны ее старания продемонстрировать как можно более полно свои бедра. Ее взгляд останавливается на пузырьке с таблетками.

— У меня бывают головные боли. От жары еще сильнее.

— Сожалею.

— Сейчас со мной все в порядке. Мой психиатр говорит, что таблетки — это все равно психосоматика.

— Вам нужен психиатр?

— Как и всем, разве нет? Впрочем, вы и так знаете, что у меня болит голова. Вы тут уже порыскали немножко, да?

Доктор Сеймур не отвечает.

— Вы всегда такой любопытный? Или вам просто скучно? А ведь скука — жуткая вещь.

— Да уж.

— Больше всего бед в мире происходит оттого, что люди не знают, чем себя занять. Хотите сигарету?

— Да. Но нет.

Тут она выдвигает ящик стола, как в первый раз, и вынимает полную пачку красного «Мальборо». У нее тонкие нежные руки. Ее маникюр того же цвета, что и сигаретная пачка.

— Вы уверены, что не хотите?

— Хочу, но курить не стану.

— Как угодно. Хотя иногда мне кажется, что лучше быть самим собой. Боже!

Она хватается за лоб, лицо ее искажается.

— Не знаю, что со мной последнее время.

Доктор Сеймур выглядит озабоченным. Он снова берет флакончик с таблетками и внимательно его рассматривает.

— Это довольно мощное зелье. Вам, наверное, несладко приходится с этими мигренями.

— Я уже в порядке. Это такая эпизодическая мигрень. Вроде как ступор. Пару секунд адская боль, и сразу проходит.

— Вы говорили, что лучше оставаться самим собой.

— Это одна из аксиом моей философии.

— А зачем вы рассказываете мне о своей… философии?

— А почему нет? Боже мой, вы, англичане, такие чопорные. Что толку выстраивать вокруг себя эти стены? Стоило бы немного раскрыться.

— Вы мне эту философию собирались изложить?

— Не совсем.

— Так что же?

— Основная идея в том… ну, мы столько времени следим за собой. Всё боимся сделать что-то не так. И лупим себя невидимой палкой всякий раз, когда переступаем нами же прочерченную линию на песке. Может быть, кому-то лучше делать все, что захочется, вместо того чтобы всю жизнь мучиться от страха и угрызения совести? Но чего же он боится? Пистолета, который сам же держит у виска. А на курке его же палец. И это жизнь? И это ваша жизнь? Что вы делали с камерой, Алекс?

После нескольких секунд молчания он произносит:

— Я смотрел.

Шерри Томас ерзает на стуле. Губы слегка раскрыты. Видно, как она проводит языком по кромке верхних зубов.

— Для того она и нужна. Где вы ее установили?

— В гостиной.

— Никто не заметил?

— Никто ничего не сказал.

— Где вы поставили приемник?

— В своей комнате, на чердаке. Кроме меня, туда никто не заходит.

— Что вы видели?

В голосе доктора Сеймура появляются жалобные нотки, будто такая степень доверительности ему неприятна, но противостоять он не способен.

— Я не понимаю, какое вам до этого дело.

И вот мы видим совершенно внезапную и кардинальную перемену в поведении Шерри Томас. Она выпрямляется, берет ручку и начинает выстукивать ею по столу быстрый ритм. И снова потирает лоб.

— Наверное, вам лучше уйти.

— Но… подождите…

— Я думала, что мы достигли договоренности и определенного понимания. Невозможно вести дела без хотя бы толики доверия. Доверие, Алекс. Я понимаю, что говорить о доверии в бизнесе, основная цель которого — шпионить за людьми, немного странно. Но я также знаю по опыту — а я давно в этой игре, — что люди, которые не доверяют никому, они… просто сходят с ума. Теперь вам нужно решить, кому вы будете доверять. Потому что я могу помочь вам выяснить все, что вам нужно. При условии, что вы хоть сколько-нибудь верите в мою честность.

— Как я могу вам доверять? Я ведь вас даже не знаю.

Она отмахивается от этих слов, как от совершенной нелепицы.

— Вы можете немедленно вернуть мне мое оборудование. Сегодня же. Или можете позволить мне помочь вам. Что вы выберете? Что вы видели?

Доктор Сеймур застыл на мгновение. И сдался. Поджав губы, он слегка кивает головой. И постепенно начинает говорить, сначала тихо, потом со все большим воодушевлением, как будто по ходу повествования события захватывают его все сильнее:

— Записи получились большей частью очень скучные. Ничего особенного не происходит. Позевывание, паузы в разговорах. Жуткие банальности, скука смертная. Никто никого не слушает. Неловкое молчание, суета. Бессмысленные, недослушанные реплики. Это было… ужасно. Смотришь несколько часов подряд и думаешь — это и есть жизнь? Ты смотрел этот фильм? Какие новости с Коронейшн-стрит [6] «Коронейшн-стрит», «Улица Коронации» — старейшая в Британии «мыльная опера», выходит с 1960 года. ? Что на ужин? Я вот потерял — не знаешь, где это? А он что сказал? А она что сказала? Нет, конечно, все мы живем, нам ли не знать, каково это? Но смотреть это в записи час за часом — такая тоска. Словно расточаешь жизнь и вдруг понимаешь, что осталось уже совсем чуть-чуть.