Эльмира Нетесова - Тонкий лед

Ольга затравленно смотрела на отца и бабку. В гла­зах закипали злые слезы. Но вот она не выдержала, соскочила с койки и, наспех сунув ноги в туфли, побе­жала по лестнице.

Мария Тарасовна бросилась следом, но Егор удержал:

— Не надо! Успокойся, мам. Никуда она не денет­ся. Побегает по подружкам и вернется домой. Ей даже полезна нынешняя встряска. Пусть поймет, что чужим не нужна. Дойдет до нее, как своею семьей дорожить нужно. Поверь, совсем иной вернется. Пусть дозреет. Пока Ольга слишком зеленая...

— А поймет ли?

— Куда денется?

— Вдруг к шлюхам пригреется?

— Коль суждено тому случиться, не удержим!

— Своими руками порву в куски!

— Поздно, мам! Девчонка выросла. Ее ровесницы с парнями гуляют.

— Может, и наша приглядела кого-нибудь?

— Скорее всего! Раз наряды стали интересовать, то это не случайно.

— Вот тебе и малышка! Не успела в жизни опреде­литься, уже хвост подняла на своих,— обидчиво под­жала губы теща.— Я, понятное дело, не могла подолгу с ней общаться. Дома работы много: убрать, пости­рать, приготовить. Ольгу не загружала, все жалела девчонку. Она и села на шею. В магазин сходить не докланяешься. Всякий раз отговорки на уроки, мол, задают много. Как-то захожу невзначай к ней, а Олька прыщи давит перед зеркалом. Меня зло разобрало, поругалась с нею. Вертихвосткой, пугалом обозвала. С неделю со мной не разговаривала, характер показы­вала. И я ей не кланялась. На вторую неделю не вы­держала, подошла и спрашивает: «Бабуль, может, в ма­газин сходить нужно или ведро с мусором вынести, так скажи». С того дня навроде примирились. Поумне­ла. Огрызаться перестала.

— А Тамара такою же была? — спросил Егор.

— Нет! Ничего общего. Но у нас, я ж сказывала, дед был сурьезный. Тому не перечь. Коль сказал, так и сделай, иначе душу вытряхнет хоть из старого, хоть из малого. Неслухов и лодырей на дух не переносил. Тамарка в три года полы мела и мыла, в огороде при­учалась управляться. В десять готовить умела и сти­рала. В огороде и со скотиной умела справиться. Но дед никогда не хвалил. Глянет на работу из-под бро­вей. А они у него лохматые были. Вот если зашевелит ими, значит, недоволен. Убегай, покуда его рука не со­рвалась, потому что на задницу с неделю не сядешь. Ладони ровно каменные. Томке от деда тоже перепа­дало. Научилась поневоле убегать от него. Даже ког­да девушкой стала, школу закончила, бывало пойма­ет за косу, как сунет коленкой в зад и отпустит. Девка все углы дома носом проверяла. Конечно, обижалась на деда, но он не только с нею, со всеми такой был. Зато когда помер, стало его не хватать. Порядок из дома словно убежал. Вот тогда поняли и пожалели деда. Эх, если б теперь он жил! Не дал бы Тамарке семью испозорить. Оно и из Ольки путевую девку слепил бы...

— Кулаками доброе не вгонишь, только обо­злишь,— не согласился Егор.

— Неправда твоя. Дед верно сказывал, что умная жена — это хорошо, а умелая — лучше. С детства учил, что если девка не умеет готовить, не будет у нее се­мьи. А если еще грязнуля и лентяйка, такую только за цыгана отдавать. Но и они нынче с выбором. Им тоже никчемные не нужны.

— Случается, свекрови невесток учат...

— То в редкость, Егорушка! Все теперь берут гото­вых. Коли не повезло, выкидывают из семьи. Мамки не вечные. Какая своему сыну лиха пожелает? Вот и Ольга. Она все умеет, но ленивая, и характер гни­лой. Тяжко придется в замужестве, битой и руганной станет жить как барбоска постылая.

— По-моему, она с семьей не поспешит,— улыб­нулся Егор.

— Наоборот, она—лентяйка! Вскарабкается на чью-то шею, чтоб самой меньше вкалывать, и будет мужика погонять всю жизнь. Таким обычно везет.

— Я вот думаю, она сегодня придет домой ноче­вать или у подруг останется? — выдал свое беспокой­ство Егор.

— Хорошо, если у подружки! А вдруг у нее дружок имеется. Что тогда? Ведь и не сыщем! А воротится с пузом, вообще срамотища единая!

— Не накручивай, мам! Чуть девчонка за порог, уже и напридумали. Да и кому нужна такая, без образова­ния и приданого, без специальности и заработка? Ее друзья знают, где я работаю, не решатся на подлость, а с незнакомыми Ольга не общается.

— Чудак ты! Да разве долго нынче подружиться? Это не то, что в мое время. Выйди ночью в подъезд. Там, не знавши имени, враз роднятся, а расставшись, утром друг друга узнать не могут. Время такое пошло, беспутное и бесстыдное.

— Может, позвонить Ольгиным подружкам? Хоть бу­дем знать, где она,— оглянулся Егор на часы.

— Нет, есть еще запас! Давай дождемся! Нельзя сдаваться раньше времени. Много чести соплячке. Пусть ломает себя, покуда не поздно. Иначе потом не плакать, а выть станем! — глянула в окно Мария Тара­совна. Она увидела, как темную улицу перебежала Ольга и вошла в темный подъезд.— Идет! Открывай двери, а то внизу лампочка перегорела. Темно, хоть глаз коли,— предупредила теща зятя.

Егор, едва приоткрыв двери, услышал снизу хрипы и надрывный голос дочери:

— Помогите!

Платонов, скатываясь вниз, услышал звук хлесткой пощечины и голос:

— Не дергайся, сука!

Егор и сам не заметил, как очутился внизу, как вце­пился в горло мужику, придавившему дочь в угол. Он головой ударил ему в лицо изо всей силы, едва тот повернулся. Потом, не дав опомниться, врезал по гор­лу ребром ладони. Человек упал на пол мешком. Оль­га бросилась наверх без оглядки, на ходу одергивая юбку. Какая благодарность? Забыла свое имя! И, толь­ко забежав в квартиру, поняла, кто ее выручил.

Пока Егор сдал нападавшего в милицию, Ольга не­много успокоилась. Правда, слезы еще лились из глаз, но стон и крики уже не рвались изнутри.

Мария Тарасовна решила не ругать, не добавлять горечи, но и успокаивать не стала. Возилась на кухне, не замечая внучку. Та сидела в уголке тихо, испуган­ным воробышком.

Когда вошел Егор, плотно закрыв двери кварти­ры, Ольга подошла к нему, обняла за шею, прижалась к щеке.

— Папка, спасибо тебе! Прости меня, пожалуй­ста! — разревелась снова.

— Он тебе ничего не сделал? — спросила теща.

— Нет! Папка успел его вырубить. Как врезал, он и покатился с катушек. Меня выпустил мигом,— рассказы­вала девчонка, пытаясь улыбнуться, но не получалось. Лицо искривлял страх, пережитый совсем недавно.

— Завтра узнаю, кто это! Случайно ты ему по­палась, или караулил, зная, что вот-вот войдешь в подъезд? Так или иначе, срока ему не миновать. Иди, осмотри себя в зеркале, да придется ехать к эксперту, чтобы зафиксировать следы нападения,— предупредил Егор.

Вернулись они домой уже в полночь. Ольга совсем притихла, виновато смотрела на отца и бабку. Перед сном сказала обоим:

— Ну, не обижайтесь на меня. Я не хотела, чтоб так получилось. Надо было раньше домой вернуться, засветло.

— Не стоило вообще уходить! Чего ты к чужим по­перлась? Жаловаться на своих? Вот и получила урок. А ведь тебя никто не обидел, говорили как с умным человеком...