Эльмира Нетесова - Тонкий лед

Ирину осудили на три года. Адвокат сказала, что добилась максимально возможного, по такой статье уходят в зону на пять лет.

— Спасло то, что эта судимость первая. Вы чисто­сердечно раскаялись, сразу признали свою вину и по­могали следствию,— сказала адвокат, прощаясь с Ири­ной, предупредив заранее, что кассационную жалобу на приговор суда она писать не будет, потому что не видит смысла.

Ирину привезли в зону в модном платье, в туфлях на «шпильке». Зэчки, увидев новенькую, хватались за животы:

— Она, блин, на дискотеку возникла!

— Эй, метелка, у нас один на всех хахаль, и тот безногий!

— Ты, рыжая, кого клеить вздумала?

— За что загремела?

— Надолго ль к нам?

— Че заткнулась? Да не реви! Этим тут не прой­мешь. И не грузи, что не виновна. Мы все это прошли.

— Слышь, ты? Пыли вон туда, в угол, где свобод­ная шконка. Вчера там бабка сдохла, место тебе осво­бодила. Занимай. Может и ты откинешься, не дожив до воли. Такое тут не новость.

Ирина с ужасом оглядела смятую постель. Волосы на голове зашевелились. Она не могла заставить себя присесть.

«А как же спать стану? Будто в одном гробу с по­койницей»,— подумала женщина, беспомощно оглядев­шись.

— Иди ко мне. Присядь, переведи дух,— позвала Ирину женщина с соседней шконки.

Новенькая подошла неуверенно, робко присела на край шконки. Женщина обняла Ирину, и та внезапно разрыдалась у нее на плече. От страха и горя. Поде­лилась, за что осудили.

— Успокойся. Тебе еще повезло. Будешь швеей ра­ботать в чистом теплом цехе. Не станешь маяться где-нибудь на стройке или в шахте. Спину не сорвешь. За время все обдумаешь, может, сама от своего мужика откажешься. Козел он у тебя! Сущее говно. За такого не стоит держаться. Если опереться на него нельзя, на что сдался этот шелудивый кобель?

— Так я с ним с самого детства дружила. Он, если честно признаться, вынянчил меня.

— Ты что без родителей маялась?

— Да нет, так получилось.

Зэчки потянулись к Ирине, сели поближе. Слуша­ли, спрашивали, знакомились.

— Мишка в многодетной семье вырос. Их пятеро да родители. В нужде жили. У меня все иначе. Я одна, да и то по ошибке получилась. Матери, наверное, аборт некогда было сделать,— вытерла слезы со щек Ира и продолжила,— отец в загранку ходил на торговом судне.

— Небось, капитан? — вздохнула с завистью одна из зэчек.

— Обычный радист, зато мать — начальник таксо­парка. Вобщем, жили мы лучше, чем семья Мишки. Из-за хлеба не дрались, как у них. Ну, мать уходила на работу на целый день, меня одну оставляла под зам­ком, просила Мишкину мать присматривать иногда. У той тоже руки детьми связаны. Она Мишку посыла­ла ко мне, он старшим был, своих нянчил, имел опыт. Так-то и привыкла к нему. Даже папой звала, когда маленькая была. Он на восемь лет меня старше. Как- то мать моя застала его у нас, поняла, кто выхаживает и стала подкармливать пацана. Иногда покупала одеж­ду, обувь. Даже форму в школу ему дарила. Тот по­немногу привык и даже иногда ночевал у нас, делал уроки, пока я спала. Потом он стал водить меня на улицу гулять. И когда сверстники спрашивали Мишку, где он меня взял, отвечал, что я его родная сестра. Все верили, даже я. Оно и понятно, он никогда меня не обижал, делился каждой конфетой, хотя добрым его никто не считал. Мишка защищал меня как родную и с детства невольно воспитывал для себя. Я свою мать не слушалась так, как его, потому что она про­сила, а он мог больно шлепнуть по заднице. Мама разрешала многое, а Мишка с детства держал меня в ежовых рукавицах. Мать доверяла пацану.

— А че в детсад не сдала?

— Кто б меня забирал оттуда? Она с работы рань­ше девяти вечера не возвращалась. Даже в школу меня Мишка отвел. Сам одел, собрал, мать только деньги дала на завтрак, но их Мишка по дороге забрал,— вспомнила Ирина.— До самого пятого класса отнимал их себе на сигареты. Я матери не говорила об этом, не выдавала.

— А зря! — вставила зэчка рядом.

— Боялась, что отлупит. А бил часто. Он меня учил читать, писать, считать. Помогал делать уроки, про­верял, сам собирал меня в школу. Косички заплетал, гладил форму, чистил туфли, даже колготки мои сти­рал. Из школы приводил, не доверяя подружкам. Мама по выходным водила нас в цирк или в зоопарк. Поку­пала мороженое, пирожные. Никогда не спрашивала, обижает меня Мишка или нет. Она верила ему, а я, не зная сравнений, думала, что все так и должно быть.

— Что ж он тебя до конца школы за ручку водил?

— Ну, нет! До пятого класса. Потом его в армию забрали. Поверите, он оттуда писал мне чаще, чем своим домой. Я всегда отвечала ему. Он знал обо мне абсолютно все.

— Нешто у него, кроме тебя, девок не имелось до армии?

— Были. Я сама им записки носила, а ответы ему. Уж и не знаю, было ли что между ними? Только ни одна его не дождалась из армии. Все вышли замуж. Но и он со службы не писал им писем.

— А ты имела до него другого парня? Когда твой Мишка служил, встречалась с кем-нибудь?

— Да, был одноклассник. Целовались с ним, до серьезного не дошло. Не успели!

— Скажи, что не дозрели...

— Может, и так. Его в армию забрали. Он просил ждать, я обещала. Нравился тот парень. Скромный, тихий, цветы дарил при каждом свидании, а в письме из армии насмелился. В любви объяснился. Лично до службы не решался.

— Все они козлы! Никому верить нельзя. Во, я со своим почти тридцать лет мучилась. Когда прихватила беда за жопу, словно ветром сдуло. Другую блядь на­шел. И про детей забыл! Хорошо, что дочка взрослая, да средний уже в армии, младший школу заканчивает. Так вот и не пропали. Моя Наташка ничего из рук не выпустила, все удержала. Скоро и мне на волю. Там и вовсе его позабудем. Не хрен для них жить! Сраной метлой надо гнать из дома,— встряла Танька.

— Замолкни ты со своим засранцем! Сто раз про него слышали. Дай сказать новой,— шикнули зэчки на Татьяну.

— А зачем за Мишку вышла, если с детства оби­жал? Дождалась бы своего обходительного из армии.

— Терпежу не хватило!

— Не-ет, наверное, Мишка опередил? Успел «на­тянуть» Ирку,— предположила бугриха.

— Я еще училась,— покраснела Ирина.

— Это не помеха!

— Он все годы ждал меня,— оправдывалась но­венькая.

— Кто из них?

— Мишка иль тот сопляк?

— Поначалу оба! Мишка помимо меня баб имел. Уже взрослым стал. Когда увидел, кто меня, кроме него, провожает, вломил ему втихаря и пригрозил. Тот и от­ступил. А Мишка устроился на работу и, не ожидая, когда я закончу институт, на третьем курсе предложил замужество.

— А чего поспешила?

— Куда было деваться, если с ним бабой стала? На Новый год напоил, сунул что-то в бокал, я и выру­билась. Проснулась уже без трусов, Мишка рядом ухмыляется, щупает всюду. Я отгоняю, он хохочет, мол, теперь не кривляйся, всю насквозь знаю. Сказал, что время даром не терял, объездил как кобылку, теперь, может, жеребую.