Ирина Левитес - Боричев Ток, 10

начала она с трагическим подвыванием, чтобы было ясно, что она относится к этой ерунде с иронией.

Правда, совершенно непонятно, откуда в Аризоне могли взяться дебри и особенно пираты. Может, она неправильно запомнила и надо петь «Амазонки»? Дебри там точно есть, но вот пираты под вопросом. Да ладно, черт с ними!

— Классно! — восхитились мальчики, и приободренная Нина благополучно дошла до того, как пират назвал прекрасную креолку птичкой на ветвях его души. А вот дальше петь не стоило, поскольку там начинались всякие ревности, поэтому одною пулей он убил обоих и ходил по берегу в тоске. Но мальчики обрадовались и усеченному варианту. Нину похвалили. Честно говоря, несколько незаслуженно. Сразу видно: воспитанные люди. И чего бабушки всполошились?

В ответ Аркаша тоже научил новой песенке, очень смешной. Про бабушку, на которую напали совсем не страшные налетчики, но все завершилось благополучно. Нине так понравилось, что она несколько раз спела с Аркашей дуэтом припев, чтобы потом ничего не перепутать.

Здоровски! А она еще сомневалась, стоило ли знакомиться с Аркашей. Надо будет бабушкам спеть про оц-тоц-перевертоц, чтобы они не думали, будто Нина дружит с какими-то такими людьми.

— А вот еще слушай: один поц звонит другому… — начал Аркаша, но Нина перебила:

— Кто такой поц?

— Ну, это такой человек… Как бы тебе объяснить?

— Гешефтмахер, — подсказал Иоська.

Нина понимающе кивнула. Гешефтмахер — это что-то вроде снабженца. Или завхоза.

— Короче, один поц звонит другому и говорит: «Тут надо вагон разгрузить. Пришел вагон повид-лы и секундных стрелочек».

Аркаша точно пародировал местечковые интонации. Нина закатилась, представив стрелочно-повидловую кашу. Нет, но разве можно веселиться, когда ближайшие родственники скучают? Надо срочно поделиться. Эх, жаль, что дома телефона нет. Идея! А Оля-то уже с работы пришла. Ей понравится.

— Давайте моей тете позвоним. И расскажем про вагон.

— Может, не стоит? — с сомнением протянул Аркаша.

— Да ты что? У меня тетя, знаешь, какая веселая? Она обрадуется. Пошли звонить.

Все сложилось само собой. Будка подвернулась возле речного вокзала, и двушки в карманах нашлись. Втиснулись втроем, еле дверь закрыли. Нина наспех инструктировала:

— Только говори взрослым голосом. Позови Олю. И пусть она не догадается, что я тут. А то неинтересно. Пусть думает, будто ей какой-нибудь поц звонит. Давай! Владимир-шесть-семнадцать-девяносто-один!

— Знаю, — отмахнулся Аркаша и стал накручивать диск. Потянулись длинные гудки, двушка с лязгом провалилась в аппаратные недра. — Алле! Позовите Олю!

Аркаша хмурил брови, не обращая внимания на хихиканье друзей. Сохранял невозмутимость. Входил в образ.

— Алле! Оля? Слушай, тут такое дело. Пришел вагон повидлы. Повидлы, говорю! Поняла? Молодец! Вагон повидлы и секундных стрелочек.

Нина с Иоськой давились от хохота, сползая вниз по стеклянным стенкам, зажимая рты руками. Но смех все равно пробрызгивал между пальцами.

— Как это ты при чем? Это тебя касается в первую очередь, Оля. Надо разгрузить повидлу и вынуть стрелочки. Вагон стоит на запасном пути. Бери лопату и беги!

И повесил трубку. Ребята вывалились из будки.

— Ну как? Ей понравилось? — Нина сияла от счастья.

— По-моему, да.

— Ура! Представляю, как там все смеются! Давайте еще что-нибудь придумаем.

— Майне либере, что захочешь.

— О! Ты идиш знаешь?

— Естественно, — пожал плечами Аркаша.

— А я почти ничего не понимаю. Так, пару слов. Бабушки говорят, когда у них тайны, — пожаловалась Нина.

— Хочешь научу?

— Конечно!

— Начнем с самого легкого, — учительским голосом сказал Аркаша. — Повторяй: майне либере моме…

— Майне либере моме…

— Гиб мир пур керблах амфн бромфн…

— Гиб мир пур керблах амфн бромфн…

Слова выучились быстро. Просто сами заскочили в голову. Порядок!

— А что это значит?

— Моя дорогая мамочка, я тебя очень люблю, — перевел Аркаша.

— Но можно сказать кому хочешь. Хоть бабушке, хоть тете, — добавил Иоська.

Очень кстати. Вдруг Оля все-таки не оценила юмора? И догадалась, что племянница причастна к повидлу и секундным стрелочкам? Тогда Нина быстренько скажет про майне либере моме, и тетя растает.

Каким плодотворным оказался день!

Какое замечательное знакомство!

Значительно расширен кругозор!

Практически выучен иностранный язык!

Жаль, что пора расставаться. Солнце уже покраснело и коснулось краешком деревьев. Но не беда. Настроение отличное.

— О! У нас праздник?

— Сейчас начнется, — пообещала Оля.

Ого! Даже толстая Бася сверху спустилась и уселась посреди тахты, потеснив влево бабушек, а вправо Фиру, Лену и Голду. Они с трудом умостились «елочкой», как в автобусе в час пик. Мира Наумовна, Женя и Лера хорошо устроились на стульях вокруг стола под оранжевым абажуром. Тихой бабушке Соне места не хватило. Она присела на кровать, взяв на колени Валерика.

— Так! — воинственно уткнула руки в боки Оля. — И с кем это ты шлендрала?

— С одноклассниками, — испуганно пискнула Нина. Кажется, шутка с повидлом не удалась.

— И с каких пор твои одноклассники стали босяками?

— Она с Иоськой была! И еще с каким-то длинным, — доложил Валерик. Предатель несчастный! Снова увязался и подглядывал.

— Нашла с кем ходить, — поморщилась Лера.

— Можно подумать, нет приличных мальчиков, — поддержала сестру Женя.

Конечно! Им хорошо. У них-то щеки нормальные… От обиды аж в носу защипало.

— Они хорошие. Просто хотели пошутить. А как ты догадалась, что это мои знакомые звонили про вагон?

— Еще бы! Ты так хихикала — глухой бы услышал. Это ж додуматься надо! Связалась черт знает с кем!

— А шо такое? Шо она натворила? — встревожилась неосведомленная, как всегда, бабушка Соня.

— Подружилась с босяками, — пояснил Валерик.

— А! — потрясенно воскликнула бабушка Соня.

— Моя дочка тоже ходила с босяком. Он имел одну пару штанов, — влезла Бася со своими воспоминаниями. — Я ей говорю: хочу врача. Так сильно хочу врача, нет сил терпеть. Ой-ой-ой! И дочка вышла за врача, шоб он перевернулся! Такой сволочь!